Руководитель «Парацельса» даже не собирался получать компенсацию по поводу своих затрат в связи с выкупом архива, так как был благородным человеком от рождения и давал клятву Гиппократа вовсе не имени проходимца Капона с его боцманской шайкой.
Григорий Орлов усмехнулся, быстро подавил улыбку, ткнул кнопку селектора и приказал Вере:
— Организуй звонок за границу… Нет, не в Соединенные Штаты. Вера, прекрати, потом поговорим. Соедини меня с Киевом. Клиника профессора Нахманова…
Глава двадцать вторая
На роскошной ковре в бунгало Верховного Жреца лежала огромная кипа газет вперемешку с видеокассетами. Господин Гринберг остановился у Святая Святых Храма Тарана и несколько неуклюже отскочил в сторону, когда из-за закрытой двери раздался душераздирающий крик.
— С годами наши вкусы изменяются, подумал Алекс, выдув одну за другой три бутылки пива, — раньше Тимур не любил ковров. Да, тюрьма кого хочешь обломает, привык к этим коврам в следственном изоляторе федеральной земли Гессен.
Господин адвокат поднял одну из газет с бывшей родины, прочитал пару заголовков. Ностальгия по родине резко прошла, и Алекс с отвращением отбросил прессу в сторону.
Вопли из Святилища Верховного Жреца действовали на нервы адвоката с завидной ритмичностью. Что поделаешь, вздохнул господин Гринберг, включая второй кондиционер, профессия у меня такая, хотя нервы, они не из проволоки.
Алекс, лишь бы отвлечься, в который раз протер взмокшим носовым платком внутренности своего пробкового шлема. И в это самое время, как по заказу слушателей Би-би-си, из-за двери раздался такой вопль, что господин адвокат невольно прижал головной убор до близстоящего к святилищу уха.
После этого события из Святая Святых Храма по-быстрому заявился сам Верховный Жрец, застегивая на ходу молнию белоснежных шорт.
— Гутен ивниг, — поздоровался Таран. — Сашка, как ты себя имеешь?
— Здравствуй, Тимур, — вздохнул адвокат. — Если честно, то с трудом. Слава Богу, больше не придется терпеть этот климат. К тому же после воплей, мне кажется, ванна имени Шарко — не предел мечтаний.
— А ты что думал? — ухмыльнулся Таран. — Мне было легко? С ума двинуться мозгами, но чего не сделаешь для народа. Даже это…
Верховный Жрец криво усмехнулся и потянулся за очередной бутылкой пива.
— Ты чего лыбишься, Шапиро? — сделал недовольный вид Таран. — Если я бакланю, так всегда отвечаю за свое слово…
— Твое слово чужими криками оборачивается, — бросил адвокат, прежде чем припасть к источнику тропических наслаждений.
— А как ты хотел, Сашка? Совсем неграмотный стал! Знаешь, как я здесь свое образование к верху гнал, столько газет перерыл, как тот Лев Толстой… Так вот, если бы ты знал классику, так, кроме паровоза и мадам Каренин, есть такой стих: «Любовь не вздохи на скамейке». Усек? Не вздохи! Тем более вместо скамейки у меня кровать имени Клары Целкин[16] типа «Делегация Совнаркома в гостях у Розы Люксембург». И вообще, что ты понимаешь? Уже пятнадцатую целку бью на благо родины! Надоели хуже ихних кокосов! Ты тоже хороший. Хоть бы раз белую телку привез, расист долбаный. Смотри, Сашка, у нас не ихняя гнойная Америка, мы любому ку-клус-клановцу с интернациональным долгом вмиг яйца оборвем…
— Слушай, Тимур, — выбулькал до дна очередную бутылку господин Гринберг, — ты мне еще про немецкий реваншизм расскажи… И вообще, тебе бы не Верховным Жрецом, а тампаксом родиться! Совсем в своей Засрундии очумел…
Господин адвокат уловил быстрый взгляд своего работодателя и скороговоркой добавил:
— …под жарким солнцем.
— Трудности закаляют революционеров и прочих коммунистов, — важно сделал себе рекламу Верховный Жрец.
— Это точно, — пробормотал Алекс.
— Ты чего лыбишься, жирная твоя морда? — перешел на повышенные интонации прораб строительства независимой Засрундии. — Это тебя или меня мировой капитализм хотел затрюмить до упора? Да, я такой! Или зачем эти империалисты меня пасли? Чтоб Пурпурное Сердце присвоить? Они мне, революционеру со стажем, хотели пожизненное заключение запузырить, хуже, чем с любым из этих, как они, мандахлысты… В общем, мы такие, и с пути не свернем!
— Да, Тимур, — постарался не ухмыльнуться господин Гринберг, — тебе с такими речами пора в гости на Остров так называемой Свободы[17]с ее вечным революционером на троне.
16
Имеется в виду Клара Цеткин, в честь которой на первой родине Тарана называлась одна из центральных улиц Одессы неподалеку от улицы имени Розы Люксембург.