Почувствовав в своей руке теплую ладонь Эрика, я покачала головой.
— Нет, нет! Никаких! — дружно и очень серьезно заверили мы офицера Гноли. — Да, сэр, мы, конечно, исполним ваше пожелание.
Часом позже мы сидели в поезде. За стеклом, усеянным сверкающими бисеринками дождя, чернело ночное небо.
Я положила голову Эрику на грудь. Он нежно гладил меня по ней и с упоением рассказывал об изумрудах, о похоронных обрядах эпохи Возрождения, о долгодействуюших ядах Чинквеченто, то есть XVI века.
Я обняла его и, закрыв глаза, слушала сквозь дрему. Мне действительно не терпелось отправиться в погоню за призраком моего отца и, конечно, страшно хотелось найти расхищенные сокровища ацтеков моих предков. Но еще я поняла, что одной из причин, по которой я мчалась в ночи через Италию подобно отчаянной героине романов Жюля Верна, была моя безграничная любовь к Эрику Гомаре.
Поезд нес нас сквозь ночь, под сверкающими звездами, к средневековому городу Сиене.
Книга 2
ВОЛЧИЦА
Глава 16
На следующее утро в одиннадцать часов мы с Эриком, не успев выспаться и окончательно прийти в себя, стояли в Сиене на дивной площади Пьяцца-дель-Кампо, чем-то напоминающей собой развернутый веер. Вымощенная красноватой брусчаткой, она была залита ослепительным солнцем и простиралась от блекло-красного здания Палаццо Публико, то есть муниципалитета, окруженного по обеим сторонам многочисленными кафе, до средневекового собора. В XIV столетии здесь жила святая Катерина. В 1348 году свирепая черная оспа унесла на тот свет три четверти жителей королевства, пощадив лишь раскаявшихся грешников. И тем не менее омытый золотистыми лучами город отвлек нас с Эриком от мрачных мыслей, не оставлявших нас во Флоренции, поскольку он вызывал в памяти не только этих стойких жителей, но и мифологических основателей города — Сенио и Аскио, сыновей Рема, поклонявшихся Бахусу.
— «Отец оставил Ромула и Рема в лесу, — вслух читала я отрывок из книги «Италия: земля Ликантропа» сэра Сигурда Насбаума, приобретенной утром в старинной букинистической лавке, — и их растила волчица, выкормившая близнецов своим молоком, как будто они были ее детенышами». Это одна из самых ранних легенд об оборотнях — особенно если принять во внимание убийство, произошедшее потом…
Еще не сменив свой помятый костюм, Эрик присел на каменный парапет, из трещин которого тянулись к свету пунцовые цветы, похожие на колокольчики, и задрал голову к солнышку, зажмурив глаза.
— Верно. И вот Ромул и Рем основали Рим, а Ромул не захотел делиться с братом славой и снес бедняге Рему голову челюстью осла — или влил ему в ухо яд? Все эти легенды вечно путаются у меня в голове…
— Зато ты помнишь главное. Но еще до того как Ромул убил Рема, Рем успел завести роман, и его возлюбленная родила близнецов Сенио и Аскио. Однажды их посетило видение, из которого следовало то, что Ромул хочет расправиться и с ними, поэтому они забрали изваяние волчицы и сбежали в Тоскану. Там они зарыли его в оливковой роще, основав город Сиену, чтобы… Сейчас посмотрю… — Я заглянула в книгу. — Ага! «Чтобы закончить дело их погибшего отца».
Голос мой невольно дрогнул, и Эрик внимательно взглянул на меня:
— Ты говорила, что Томас погиб во время поисков этого золота.
— Да, так сказал Марко.
— Значит, сверхзадача состояла в том, чтобы «закончить дело умершего отца»? Видишь? Ты не единственная, кто свихнулся на этой идее.
— Спасибо, приятно знать, что у меня есть нечто общее с древними римлянами. А если уж на то пошло, то Марко Морено…
— О, он просто ангел! Для тебя вообще все психи — замечательные люди.
— А для Марко?
— Ненастолько. Но будем надеяться на то, что он остался во Флоренции, а еще лучше, что офицер Гноли уже сцапал его и допрашивает с пристрастием и что мистер Доменико благополучно утонул в ванне, заполненной превосходным тосканским вином, если его не постигло до того что-нибудь в этом роде…
— А это позволяет нам спокойно искать Волчицу, упомянутую Антонио.
— Вот именно. Нужно обратиться к его загадке. Ты помнишь третье четверостишие?
— Только первые три строки.
— Ну, прочти хоть их.
Я процитировала:
— Выходит, у нас больше ничего нет, — заметил Эрик.
Я стала усиленно вспоминать.
— По-моему, в последней строфе упоминается какое-то имя… Может, Матфей… Нет, не помню. Но в этой строфе определенно говорится о святыне. Что это значит? Скорее всего снова какая-нибудь часовня…
— Да любое святое место. Но в те времена церковь не была отделена от государства, так что этой святыней может быть любое здание в городе.
— Что же, возьмем это за основу. Будем искать «Волчицу» в церкви.
— А она может оказаться в любом здании, считавшемся в XVI веке священным. — Эрик обвел взглядом площадь, напевая себе под нос: — «В святыне города Второго найди Волчицу…».
Перед нами тянулся знаменитый готический фасад Палаццо Публико, сложенный из белого, розоватого и серого кирпича. Его внушительная башня высилась над мраморными статуями и фризами с фантастическим изображением лесных зверей.
— Не может быть! — В отчаянии мы схватились за руки. — Черт возьми! Да они здесь повсюду!
Казалось, сотни волчиц вдруг повыскакивали из своих нор. В резном орнаменте на здании муниципалитета чаще других встречался силуэт волчицы. Ее бронзовая морда с оскаленными клыками венчала мраморную колонну, две ее сестрицы были вырезаны в белом камне на фасаде, еще две уставились на нас из-под островерхих арок, и как минимум еще одна свирепо смотрела с высокого парапета.
И тут только до нас дошло.
— Мы ведь ищем в Сиене «Волчицу»? — спросила я. — А ведь она является эмблемой этого города!
— Верно!
— Это похоже на дурную шутку.
— Почему? Шутка очень даже хорошая. Для нас.
— Придется отказаться от нашей идеи. Здесь куда ни глянь — увидишь волчицу!
В подавленном настроении мы не спеша покинули площадь и направились к золотисто-розовому городу, улицы и узкие переулки которого пестрели пятнами яркого света и резких теней.
— Что ж, будем хотя бы надеяться на то, что эти волчицы не кусаются, — уныло заметил Эрик.
Позднее мне вспомнились эти его пророческие слова.
— Если не ошибаюсь, я насчитал четыреста двадцать два изображения волчицы, — устало пробормотал Эрик, когда, едва волоча ноги, мы возвращались к окутанной вечерними сумерками Пьяцца-дель-Кампо. Мы брели, то и дело отпивая воду из бутылок, зверски голодные после целого дня скитания по городским джунглям, заполненным высеченными из камня клыкастыми тварями. Наши поиски ни разу не омрачило появление человека, хотя бы отдаленно похожего на Марко Морено. Мы уже начали верить, что этот негодяй действительно оказался в лапах офицера Гноли, чьи методы допроса не одобряются международным правом, или что раны, оставшиеся после стычки с Эриком, послужили ему достаточным предостережением и он будет держаться от нас подальше. Так что в тот день нам не пришлось спасаться бегством, хотя перед нами встала проблема, в большей степени внушающая опасения, чем возможное преследование со стороны Марко. Весь день с барельефов на зданиях и с гобеленов, встречающихся в их внутреннем убранстве, на нас скалились хищные волчьи морды в окружении жутких гидр, агнцев и сирен. Волчата, сосущие мать, волчица с задранной вверх мордой и открытой в вое пастью, геральдические изображения вставшей на задние лапы волчицы встречались в живописном, резном или скульптурном исполнении. Они присутствовали в оформлении фонтанов, украшали вершины колонн, установленных в центре маленьких уютных площадей Сиены. Но хотя мы с Эриком прилежно рассматривали каждое изображение, ни в одном из них мы не видели и намека на искомый нами ключ.
Осмотр Дуомо также не дал результатов. В этом знаменитом соборе Сиены было множество позолоченных статуй святых, воздевающих благочестивые взоры к высоким сводам, усеянным розовато-золотистыми звездами. Мраморный пол нефа украшали инкрустации и великолепные мозаичные картины из черного, терракотового и белого камня. Все мозаики мы не видели, так как многие были огорожены щитами, обозначающими зону реставрации и расчистки. Но мы смогли полюбоваться на панно «Избиение младенцев» с наводящими ужас сценами из библейского сюжета и нетрадиционными изображениями языческих сивилл.