Иван узнал, что планшет, куда входили интересующие его места, снимал его тезка — Иван Васильевич Синицын. В то время он был начальником геолого-съемочной партии, которая проводила там работы. Синицын значился и главным автором отчета, составленного по итогам этих работ. Геологическую съемку проводили лет двадцать назад, и, естественно, многое он позабыл. Да и вообще-то было отчего: после той работы Синицын составил уже не одну карту на другие площади и написал с десяток приличных отчетов. Но всё же главное он помнил. В первую очередь это касалось его непосредственной работы.
Сначала Синицын обстоятельно расспросил Ивана о предмете его интереса в этом труднодоступном районе и, видно, когда удовлетворился ответом, перешел к делу.
— Площадь листа у нас была порядка четырех тысяч квадратных километров и всюду только горы, — протирая очки, спокойно начал Синицын. — Одни горы. Ну, в общем, карту мы сделали нормально. За геологию я ручаюсь.
Он был очень моложавым и крепко сложенным. От него исходила какая-то убеждённость в своей правоте и уверенность в своих силах.
— С соседними листами у нас получилась практически полная увязка, а такое в картосоставительстве не часто бывает. Обычно выходит какая-нибудь нестыковка: то границы не совпадают, то возраст не тот. Словом, сложностей здесь хватает, у нас же, скажу я вам, всё получилось нормально. — Он говорил не спеша, выдерживая паузу, и Иван сразу подумал, что Синицын неплохой докладчик. — А вот с поисками, надо признаться, не все прошло так гладко, — продолжал Иван Васильевич. Он даже поморщился и почесал затылок. — Понимаете, район тяжелый, высокогорье, глубоко врезанные долины. И самое неприятное, что там практически нет руслового материала. В таких условиях нормальные поиски не проведёшь. А мы ведь в основном искали шлихованием. Это метод поисков такой, — посмотрев на него, пояснил Синицын. — В лотке промываешь пробу, и в конце там остаются только тяжелые минералы. Для промывки желательно, чтобы был песочек с камушками и с глинкой. В такой массе лучше сохраняются тяжёлые минералы.
В дверь тихо вошёл невысокий плотный мужчина. Иван Васильевич встал из-за стола и, поздоровавшись, попросил его зайти позднее.
— Кое-как наши промывальщики лоток наскребали, — продолжал Синицын, — выхода тяжелой фракции в шлихе практически никакого. Понимаете, нет его: всё смывается в этих горных реках — не успевает он накапливаться. Условия не те. При опробовании нам бы надо было побольше брать материала: ну хотя бы по два-три лотка. Тогда бы, глядишь, и пробы были более представительными…
— А почему же не брали? — спросил Иван. — Что вам помешало?
На висках у того была седина, а на лбу едва обозначились залысины. Через очки на собеседника смотрели живые чёрные глаза.
— Все же было в ваших руках. Вы специалисты…
— Согласен, молодой человек, согласен. Хватились поздно. Когда в лаборатории стали смотреть шлихи, ту площадь уже отработали. Ну и главное, — опыта, конечно, было маловато — не каждый день в таких экстремальных условиях работаешь. Хотя вроде бы вся территория у нас не подарок: везде горы. Короче, часть опробования мы провели не лучшим образом. Теперь можно прямо сказать — запороли.
Последние слова Синицын произнес резко и, как показалось Ивану, сердито. Он тяжело вздохнул и продолжил уже помягче:
— Но пара проб выскочила с очень приличным содержанием золота — промышленные концентрации. Вот это до сих пор меня и беспокоит. Таких проб больше не было ни в одной точке на всей площади нашего планшета.
На лбу у Синицына выступила испарина. Он покраснел, и Иван увидел, что ему стало не по себе.
— К величайшему сожалению, заверить мы их не смогли, — справившись с собой, продолжал Синицын. — Пошли дожди, все ручьи и реки прямо на наших глазах вспучились. А когда такая большая вода, туда лучше не соваться — гиблое дело. Представляете, что творится, когда широкую реку загоняют в такую узкую горловину?