— Я думаю, он был патриотом, — начал философствовать Максимов, время от времени поглаживая затылок. — Понимаете, он очень хотел воевать, но знал, что его не отпустят — вот и пришлось поступить таким хитрым образом.
— Допускаю, капитан. Патриотизм — великое дело. Если бы наши люди не были патриотами своего Отечества и не сплотились в трудное военное время, то кто знает, как долго бы мы ещё воевали и как бы закончилась война. Но мне кажется — всё дело в другом: он просто хотел замести следы и затеряться. Короче, над делом Конева продолжайте работать. Ещё раз запросите материалы. Пусть пришлют всё, что у них есть по этому делу. И попросите ещё списки фронтовиков. Если мы их получим, то сможем отработать вашу версию.
Не прошло и двух недель, как Батя получил документы из Магадана. В конверте лежало три списка. В одном из них он увидел фамилии заключенных. К сожалению, они ничего ему не говорили, и этот список он отложил в сторону. В том, который был покороче, он прочитал о сотрудниках НКВД лагеря особого назначения. Нашел там Батя и лейтенанта Конева, а вот в длинном списке фронтовиков Конева он не увидел. Не увидел он там и ни одного охранника из коневской команды.
— Вот видишь, нет их ни среди мертвых, ни среди живых, — обратился он к капитану Максимову, которого вызвал к себе, и тот теперь разбирался с двумя однофамильцами. — Никто из них не попал на фронт. Значит, по документам следует, что все они действительно пропали где-то в тайге, и нам пока ничего не остается, как согласиться с этим фактом. Их трупов никто не находил, не находили и следов того лагеря. Словом, мужики как в воду канули. Всё бы, может, так и было, если бы не объявился вдруг один из этих без вести пропавших — лейтенант Конев. Правда, мы узнали об этом только спустя полвека, но всё-таки узнали, и теперь можно говорить, что мы потянули за ниточку очень старого и донельзя запутанного клубка. Да, заварили мы кашу, капитан, — тяжело вздохнул полковник. — Теперь её надо как-то расхлёбывать, иначе нас просто не поймут.
В том, что это именно тот самый Конев Борис Никитович, Батя теперь ни на минуту не сомневался. Фамилия, имя и отчество везде совпадали. Только в одном списке получалась какая-то путаница с годом рождения, но если допустить, что одна цифра не пропечаталась, то всё остальное полностью совпадало, тем более у Конева были не такие уж распространенные имя и отчество, чтобы с кем-то спутать.
— Только куда делись остальные, капитан?
— Товарищ полковник, а может, они все таким же образом, как Конев, на фронт попали. Пришли все вместе в один военкомат и их забрали.
— Конечно, я этого не исключаю. Придется проверять все списки по линии военкомата.
Дело Конева давно вытеснило все остальные дела и заполнило Батенчука без остатка. О нём он наконец доложил по инстанции и получил добро на продолжение. Он даже не ожидал, что это, казалось бы, высосанное из пальца дело вызовет такой живой интерес у генерала.
— Желтый металл уже однажды принёс зло и может наделать ещё немало бед. Поэтому его нужно побыстрее найти и вернуть государству.
В большом генеральском кабинете эти слова прозвучали как напутствие на выполнение задания. И полковник Батенчук отнесся к нему с полной ответственностью человека, всю сознательную жизнь прослужившего в органах внутренних дел.
Из задумчивости его вывел Максимов. Он принёс новое сообщение из далёкого Хатырыка, куда тянулась эта ниточка.
— Товарищ полковник, какой-то молодой человек интересовался там сталинским лагерем заключенных. Он всем говорил, что ищет лагерь, где провёл молодость его дед. Никто про такой лагерь не слышал, и по всем документам его там не было. Может, он как раз и ищет лагерь Конева?
— Фамилия молодого человека?
Максимов пожал плечами.
— Никто не знает. Я пытался установить, ничего не получилось.
— Как никто не знает? — стукнул кулаком по столу Батя. — Он заходил в разные организации, спрашивал и им не поинтересовались? Ну и дела! И что, документов никто не потребовал?
— Выходит, так. Это же не столица.
— А что, только в столице документы спрашивают?..
— Единственное, что я узнал — он не местный.
— Но он же не с луны свалился. Где-то останавливался, возможно, у кого-то даже жил. В посёлке любой новый человек на виду. Значит, он не мог, как птица Феникс, возникнуть из ничего. Откуда-то он же появился. Кто-то о нём все равно знает. Попроси наших коллег, пусть им позанимаются.
— Я уже спрашивал. Они отказались. Говорят, своих дел невпроворот. Людей не хватает.
— Тогда придётся кого-то туда посылать. Надо самим разобраться на месте, а заодно поработать с военкоматом. Подумайте, кого отправить.