Вечером у Нины поднялась температура. Её знобило, бросало в жар, губы обметало. После лекарства она сразу уснула. Во сне Нина металась, стонала и всё время звала Бориса.
«Не уберег я её, — корил себя парень, — ради меня поперлась в эту тайгу, а я лопух…»
Чувство нежности неожиданно накатило на Бориса. Лишь сейчас он почувствовал, как её любит и как она ему дорога.
«Я сделаю всё, чтобы поднять её на ноги. Любым образом надо её вылечить. Пусть это станет мне того золота, ради которого мы здесь оказались, но я её вылечу. Дороже Нины никого у меня нет».
Наконец Борис заснул. Сквозь сон он слышал, как поднялся сильный ветер и между его порывами доносился шум реки и скрип деревьев. Потом забарабанил дождь по крыше, а затем шквал воды обрушился на землю. В углу избушки побежало, капли застучали по спинке кровати. Борис дотронулся до Нининого лица, оно горело и было мокрым. Передвинув кровать, лёг, но до утра больше не сомкнул глаз.
То, что у Нины не легкая простуда, Борис понял не сразу. Вначале он думал, девушка отлежится денёк и поднимется, но прошло два дня, а у неё держалась высокая температура.
С болезнью в девушку вселился какой-то навязчивый страх. Она боялась остаться одна. Ей постоянно казалось, что Борис может уйти и не вернуться. Пришлось приспосабливаться. Он выбирал моменты, когда она спит, и бегал рыбачить. Поначалу, когда стояла большая вода, рыба не ловилась, а потом началась такая рыбалка, о какой он даже не мечтал. В устье впадавшей рядом речушки ловились здоровенные черные хариусы. Стоило ему только сделать заброс, как следовала стремительная поклевка. Борис уже насолил столько, что им хватило бы надолго, но азарт брал своё. Основная проблема при этой рыбалке состояла в том, чтобы побольше наковырять короедов. Вокруг избушки весь сухостой был вырублен, и ему приходилось уходить далеко в тайгу, а на это требовалось время. Тогда Борис вместо наживки приспособил мушку, которую смастерил из пенопласта. Рыба ловилась похуже, но самую голодную он всё же обманывал. А когда установилась вода, он перешёл на спиннинг.
Борис сделал заброс и только потянул, как сразу почувствовал резкий рывок. Ему показалось, что блесна зацепилась за корягу. В следующее мгновение из воды с фонтаном брызг вылетело какое-то чёрное бревно. Оно приобрело очертание огромной рыбы, сделав кульбит, рыба ударила хвостом по леске. Леска зазвенела, как натянутая струна, из рук Бориса едва не вылетел спиннинг. Он перегнулся почти кольцом и от напряжения чуть не сломался. Вода вокруг закипела. Рыба снова ушла под воду. Леска сразу ослабла, спиннинг разогнулся. Только по пузырям и вспененной воде можно было догадаться, что здесь недавно что-то происходило. Неожиданно рыба вынырнула снова. Она била хвостом, рвалась, кувыркалась — хотела освободиться от этого ужасного крючка, который вцепился ей в пасть и держит на привязи, лишив свободы. Вырваться — значит, навсегда остаться здесь, в своей стихии; сдаться — значит, погибнуть. И рыба отчаянно сопротивлялась. Но с каждым кульбитом, с каждым ударом её мощного хвоста силы уходили, рыба слабела, и Борис медленно подтягивал её к берегу. Вот он зашёл в воду, подтянул ослабевшую рыбу к ногам и охотничьим ножом проткнул ей голову, со всей силы придавив ко дну. Та взвилась вверх, последний раз ударила хвостом по воде — Бориса как из ведра окатило, и затихла.
Это был таймень. С трудом Борис поднял его двумя руками. Голова тайменя уткнулась в грудь, хвост волочился по земле. Рыбу он засолил и завялил, а из головы сварил уху. Она получилась такая вкусная, что даже Нина попросила добавки. А наутро это был уже холодец.
Избушка оказалась отличным зимовьём, приспособленным для автономной жизни в тайге. В стороне от дома, на берегу боковой реки, Борис нашел баню и большую печку, стоявшую на срубе. Внутри лежали хлебные формы, и он пожалел, что у них нет муки. Зато коптильней Борис пользовался на полную катушку. Тут ему пригодился опыт, приобретённый в своей шашлычной.
Глава 35
Из всех пяти близлежащих аэропортов можно было без особого труда залететь на площадь «Квадрата-3». И Максимов потратил целый день, чтобы выяснить, куда в текущем месяце летали базировавшиеся у них вертолёты. Оказалось, что, кроме Хатыстырского, во всех других аэропортах не было такой сложной системы вылета, и милиция не контролировала каждый рейс.