Выбрать главу

Мы вошли в помещение и зашагали рядом по коридору.

Она двигалась грациозно и мягко, как кошка, почти беззвучно. И в тоже шаг ее был упругим и пружинистым, словно у спортсменки. В коридоре никого не было.

Она указала на вешалку и предложила оставить верхнюю одежду.

— Давайте, поищем вашу анкету, — сказала врач, остановившись посередине коридора у окошка картотеки, — как ваша фамилия, имя, отчество?

— Бурцев Илья Назарович, а ваши?

Она улыбнулась и представилась:

— Гусева Алена Сергеевна.

Девушка вошла в боковую дверь рядом с окошком и, повозившись с медицинскими карточками, вышла обратно.

— Вот нашла, — она помахала моей медицинской картой.

После, она завела меня в процедурный кабинет с медицинскими шкафами. Мебель имела белый каркас и стеклянные дверцы, полки и стенки.

У стены между шкафами располагалось медицинская кушетка с изголовьем и матрасом из белого кожезаменителя.

Шкафы стояли по углам и были заполнены разными ванночками, инструментом из нержавейки. Везде царил порядок и стерильная чистота. В помещении пахло лекарствами и свежими бинтами.

Я обратил внимание на разнокалиберные стеклянные шприцы внутри шкафа в раскрытом металлическом футляре. Вспышка в сознание вывела образ-картинку пачки одноразовых пластиковых шприцев в индивидуальной упаковке.

Впрочем, этот образ так же быстро растворился, как и появился. Я не придал ему значения. Девушка села за стол, взяла ручку и начала что-то записывать. Не поворачивая ко мне головы, она указала на стул рядом с собой.

— Присаживайтесь, Илья Назарович.

Я сел на обыкновенный деревянный табурет, приставленный к столу. Я сидел достаточно близко, чтобы ощущать ее ее аромат. Это было приятное соединение запаха свежевыглаженного, накрахмаленного белоснежного халата смешанного с тонким парфюмом.

Локон ее золотистых волос спал из под белого медицинского колпака почти на лицо.

Доктор грациозно откинула прядь волос с лица и завела ее за аккуратное ушко. Я смотрел на ее движения с большим восторгом, словно она совершала какой-то священный ритуал.

Через какое-то время я поймал себя на мысли что откровенно пялюсь на нее, словно никогда не видел красивых женщин. Мне стало неудобно и я начал рассматривать интерьер процедурной.

На одной стене красовался плакат призывающий соблюдать гигиену и мыть руки, на другой плакат, посвященный профилактике инфекционных заболеваний.

Я боролся с желанием посмотреть на нее вновь. Она продолжала привлекать меня. Наконец она закончила записывать и обратилась ко мне:

— Расскажите, что у вас случилось, как вы себя чувствуете?

Я сообщил ей о своем хорошем самочувствии, о перенесенной в яранге Выквана лихорадке, о том, что меня лечили настоями из трав.

— Ох уж, мне эта народна медицина.

— Считаете их методы не действенными? Зря. Они меня на ноги поставили.

— Что у вас с памятью? Почему вы на нее жалуетесь?

— Я почти ничего не помню о своем прошлом. За исключением того, что мне рассказывают и иногда мне вспоминаются какие-то свежие эпизоды недельной давности.

— Ну уж прям, совсем ничего не помните? — врач повернулась ко мне, держа в руках шариковую ручку.

— Черная дыра.

— Хорошо, назовите год вашего рождения, Илья.

— Тысяча девятьсот пятьдесят третий, но я прочитал на обложке медицинской карточки, которую вы держали в руках, — я указал на стол, — это для меня, можно сказать, новая информация, которую я запомнил.

— Понятно, вы помните, как зовут вашу маму? — она и не думала шутить, как мне показалось изначально. Доктор Гусева внимательно ждала моего ответа.

Блин, а я не помнил на самом деле. Я искренне пытался вспомнить, но у меня ничего не получалось. Это как спросить простого обывателя имя матери Александра Македонского.

Ощущение, что ты никогда этого не знал имя мамы. При этом я четко понимал, что любой человек должен знать. Не может не знать. Мне стало неудобно перед девушкой и я отвел глаза в сторону.

— Не могу вспомнить, — сказал я через десять секунд ожидания и опустил голову.

— Помните название города или населенного пункта, где вы родились?

Бляха-муха. Та же самая ситуация. Я ничего не помнил. Не очень приятно осознавать, что не можешь ответить, на самые простые вопросы. Видимо, мои мысли отразились на моем лице.

— Вы не переживайте так, Илья Назарович, я все-таки врач, а не судья или следователь.

Врач отложила ручку и оперлась правым предплечьем на спинку своего стула. Вряд ли она не осознавала, насколько она была красива.