— А может помнишь, что у него что-нибудь в руках было?
— Нет не могу сказать, могу только сказать, что он без варежек был.
— Ну это понятно, в то утро не так прохладно было. Все были без перчаток.
— Ты верно говоришь, он был без варежек, они у него были заткнуты за поясной ремень, ты же знаешь, как эвенки свои полушубки носят.
— И что?
— Я говорю, тогда это не имело никакого значения, но сейчас мне кажется, что варежки были испачканы.
— Испачканы? Чем?
— Вроде как засохшей кровью. Но точно сказать не могу.
— Ты это имел ввиду, когда вчера, говорил, что можешь подставить человека.
— Нет, то другое. Неважно.
— Подожди, как не важно? Брахман, не темни, — я постарался сказать, как можно более дружелюбным тоном. Мне не хотелось, чтобы он снова, как улитка замкнулся, и спрятался в домик, — мы потеряли Петровича, а ты говоришь не важно. Давай вместе подумаем?
— О чем?
— Мог ли один из братьев убить старика.
— Я боюсь оговорить кого-нибудь, понимаю, что не мое это дело. Если совершу наговор, то следуующего перерождения еще одну жизнь ждать придется. Хотя они годятся на роль подозреваемых ничуть не хуже, чем другие.
— А я гожусь?
— Ты нет.
— Почему?
— Ты другой человек, я вижу. Ты старика любил и уважал, да и не было у тебя особых причин его убивать. В то, что ты мог из-за золота это сделать я не верю.
— Ну спасибо за доверие, конечно, только я не понимаю, почему ты считаешь, что я из-за золота не мог бы пойти на убийство, а, например, братья могут.
— Ну известно почему. Если бы тебя золото интересовало, если бы его блеск ослеплял бы твой разум, то ты нахапал бы себе еще в твоей прошлой экспедиции. И ворам бы или гаглаям координаты приисков продал бы. Еще чаю будешь?
Я отрицательно покачал головой.
— А я попью, если ты не возражаешь. Божественный аромат.
Он налил себе кипятка ту же кружку, не добавляя новой порции заварки.
— Все знают, что вы с тем армянином одних образцов двадцать килограмм намыли. Если бы тебе золото нужно было бы, то ты бы его присвоил и не пошел бы друга своего искать.
— Ну во-первых, не двадцать, а шесть, а во-вторых, кто тебе рассказал про нашу с Гибаряном историю?
— Ну если ты не знаешь, то после твоего возвращения весь Поселок гудел.
— Кстати, продавать ворам или гаглаям нечего, я память потерял и ничего не помню. А журнал с данными утерян.
— Ну, конечно. Так я тебе и поверил. Но я не обижаюсь. уважаю твою позицию, я сам считаю, что золото государству должно идти. Много бед от него в людских руках. Не все могут, как ты — относиться к нему равнодушно
— Ну, хорошо, допустим я исключаю из списка подозреваемых, потому что равнодушен к золоту. А украденный пистолет?
— Пфф, ну ты меня удивил? Зачем тебе эта пукалка в тундре? Ею разве только человека с близкого расстояния можно убить и то, если в упор стрелять. Или сурков с мышами распугивать.
Он посмотрел на пар поднимающийся от кружки с чаем, потом подул на него и сделал громкий глоток
— Ни медведя ею не отгонишь, ни на охоту не сходишь. Тут у каждого свое ружье есть. Зачем тебе при таком раскладе пистолет, еще и неизвестно откуда, и с каким прошлым? Я вообще считаю, что его случайно сперли, может даже не обязательно вместе с золотым самородком.
— Допустим ты прав, а какой смысл Мухтаровым убивать старика. Разве у них есть причина? Они, можно сказать, всю дорогу, всю экспедицию с ним толком не общались. Они вообще достаточно нелюдимые, необщительные. Что могло побудить их на убийство.
— Вот именно! Их! Ты тоже считаешь, что они могли это сделать только вдвоем.
— Нет, я так не считаю. Я просто полагаю, что у обоих нет мотива. Так как они братья, выросшие на Севере, то согласно правилам их воспитания, они будут действовать сообща, даже, если им придется противостоять всему свету, вот и все.
— Ты недооцениваешь роль местных верований.
— Верований?
— Да, если хочешь, роль религии.
— И при чем тут религия.
— Слушай, Илья, не считай меня сумасшедшим, я знаю, что ты атеист и относишься к моему увлечению индийской философией, как к какой-то дурацкой блажи, так ведь?
Что ему ответить? Я действительно не верил ни в Будду, ни в Шиву, ни в шаманов с духами, но мне нужно было понять до конца, что он имеет ввиду.
— Брахман, давай так, я не буду тебе говорить, что я верю в то, во что веришь ты или братья Мухутаровы, но понимаю, что в природе иногда происходят вещи, необъяснимые с точки зрения материалиста. В роль религии я не принижаю, а наоборот, считаю, что иногда из-за нее люди творили безумные вещи. Так, что говори.