Донна Джулия вздрагивает и хмурится.
— Не может быть! Что вы говорите? И они, все эти разные Марии и Бригитты, знали, что бал — всего лишь чаша весов роскошного магазина? Нищие духом! До чего мы дожили? Женщина — это женщина или нет? Меня всю прямо в дрожь бросило. Знатные синьорины, женщины голубых кровей встали в очередь и говорят: «Погляди-ка на меня… я хорошего роста? А полнота в самый раз?» Ах, какой стыд! Есть одна песенка, постойте-ка, вспомню, в ней поется: «За сверкающий твой взгляд царский трон отдать я рад». Вот как надо! А принцессы, которых вы назвали, бросились туда, как свора борзых на свист хозяина! Да они потеряли всякий стыд… Дон Вито, нет ничего выше невинной и чистой девушки! Честная старая дева уже королева! Поглядите на меня… я вдова и пожилая женщина, но уверяю вас, что я бы не пошла на этот позорный и унизительный бал! Я сказала бы дону Бодуэну: «Ваше величество, вы хотите посмотреть, как я выгляжу? Воля ваша, милости просим… вы знаете, что я живу на улице Паллонетто-ди-Санта-Лючия. Приезжайте, а потом возвращайтесь хоть через месяц, хоть через год. Пришлите мне несколько записочек, спойте парочку серенад, не сравнивайте меня с другими, терпеливо идите к своей цели, и, может быть, в конце концов, если ангелы вам помогут, я удостою вас своим вниманием».
Донна Джулия вся дрожит, как дрожат тонкие и тугие струны скрипки в руках маэстро. Вот это женщина! Может, она и не права, но мы не смеем возражать ей. Холостые короли, вероятно, испытывают «насущную потребность», но эти принцессы, которые выстроились в ряд, словно товар на полках магазина… ладно, поговорим о другом!
Дон Фульвио Кардилло:
— Хватит, расскажите нам о туринской сиротке. Как это случилось, дон Вито? Он перепутал свою семью с семьей соседей?
— Нет. Он Каин. Он просто так, беспричинно ненавидел их всех. Его вскормили не молоком, а желчью. Он сказал матери, которая была вынуждена отправить его в исправительное заведение: «Как только вернусь, убью тебя». И оказался верен слову да прибавил к ней еще сестру с братом. Они спали, он открыл газовый баллон, прочел заупокойную и отправился по своим делам: просидел допоздна в баре с друзьями.
Маленький Галеота:
— Скотина! Дрянь! Его хоть повесили?
Дон Вито Какаче:
— У нас нет смертной казни.
Армандуччо (жестко):
— Так пусть нам одолжит ее Америка, дон Вито. Там, судя по фильмам, полно прекрасных электрических стульев и газовых камер. Они были бы рады услужить нам.
Ночной сторож:
— Глупости. Дело не в орудиях смерти, а в принципе. Нам противно убивать убийцу Франческо Вирдуса.
Маленький Галеота (хмуро):
— Но это же в его собственных интересах, дон Вито! С каким лицом предстанет на том свете этот мерзкий Вирдус перед своими жертвами после естественной смерти? Если же его казнят, он сможет сказать им: «Мама, брат и сестра, я заплатил болью за боль, жизнью за жизнь, вот я перед вами… простите ли вы меня?» И они обнимутся.
Вот это мысль! Мы представляем сцену, нарисованную Галеотой, и молчим. В любом решении есть свои «за» и «против». Дон Фульвио, роясь в своем помятом металлическом портсигаре, спросил:
— В конце концов что ему дали?
— Пожизненное заключение, — говорит дон Вито. — По закону ему полагалось бы два-три года. Но у него тяжелое наследственное психическое расстройство. Его отец был преступником. Дядя — бандит из Сардинии. Дед тоже. Умерший брат девять лет отбывал наказание за воровство.
Дон Леопольдо Индзерра (усмехается):
— Не всякий герцог имеет такое точное генеалогическое древо…
Донна Джулия Капеццуто вскакивает с места.
— Тихо! Дон Вито, будьте добры, поясните. Франческо Вирдус и король Бодуэн, да позволено будет спросить, ровесники?
Ночной сторож с опаской, пристально смотрит на дотошную собеседницу.
— Да… почти. Почему вас это интересует?
Донна Джулия с грустью и волнением отвечает:
— Когда вы перечисляли дедушек и дядей этого Чичилло,[68] мне внезапно пришла в голову мысль. Я подумала о боге. Наш господь, вечная слава ему, дал Бодуэну знатных предков, которые сотворили его благородным человеком и королем. И тот же всевышний дал Чичилло предков мерзавцев, которые сотворили его коварным убийцей. Понимаете, что я хочу сказать? От Чичилло не зависело стать таким, как и от Бодуэна не зависело стать Бодуэном. Крапива рождает крапиву, а лилия — лилию. В этом божий промысел… но почему так?
Дон Вито Какаче:
— Ха, донна Джулия, бог нам этого не сообщил.
Донна Джулия Капеццуто (решительно):