— Ну? Не отвечаете? Я права или ошибаюсь?
Дон Вито Какаче уже успел прийти в себя.
— Откровенно говоря, донна Джулия, я что-то не припоминаю спеси, ухарства и силы в вашем покойном муже.
Донна Джулия (спокойно):
— При чем здесь он… бедняга Винченцо? Всем известно, что в семье мужчиной была я.
Нет, это не женщина, а дьявол! Мы смеемся, а дон Вито восклицает:
— Донна Джулия, могу вам сообщить еще более скандальную историю. Двадцать два фокуса этой римской женщины бледнеют перед соглашением, которое заключили между собой два друга-француза, люди пожилые, за шестьдесят лет. Вот тут свежие новости прямо из Парижа. Отсутствуют только имена. Назовем их, к примеру, Пьетро и Паоло. Они сообща содержали сорокасемилетнюю женщину, назовем ее, к примеру, Иоле. Они договорились, чтобы в четные дни Иоле осчастливливала Пьетро, а в нечетные благодетельствовала Паоло.
Донна Джулия Капеццуто:
— Господи помилуй… какой ужас!
Дон Фульвио Кардилло (с плохо скрытой завистью):
— Везет же людям, дон Вито. Да что они, железные, эти французы? В шестьдесят с лишним лет буквально через день этот дон Пьетро и этот дон Паоло, как вы говорите…
Ночной сторож отвечает:
— Действительно так. Нам бы такое здоровье, дон Фульвио. Это правда. Пьетро, которому достались четные дни, начал вдруг подсчитывать: «Тридцать дней в ноябре, апреле, июне и сентябре, а один месяц двадцать восемь дней… все же остальные имеют по тридцати одному дню. Таким образом, друг Паоло обкрадывает меня каждый месяц на целых двадцать четыре часа, отнимая мою Иоле!»
Дон Леопольдо Индзерра усмехается.
— А он не посчитал еще февраль високосного года!
Дон Фульвио Кардилло:
— Не мешайте. Так что же сделал дон Пьетро?
Ночной сторож польщен всеобщим вниманием.
— Он закричал: «Сволочь! Я не догадывался, а ты и помалкивал! С этим противозаконием надо покончить! Впредь я требую абсолютного равенства, иначе я за себя не отвечаю». Произошла крупная ссора, дон Фульвио, в ход пошли ножи и бутылки: таким образом Пьетро и Паоло оба очутились в больнице.
Дон Леопольдо Индзерра подмигивает.
— А донна Иоле находится в простое?
Донна Джулия Капеццуто (с горечью):
— Вот что значит мужчина: одной ногой в могиле, а другой во грехе.
Армандуччо Галеота оторвал взгляд от своих новых костылей.
— Дон Вито, а что такое «на месте преступления», вы мне так и не сказали.
Дон Какаче потягивается:
— В другой раз, малыш! Только не весной. Ах, какой сладкий и теплый воздух. Я пойду сосну чуток, а вы?
Мы прощаемся. По улице Пиццофальконе, тихо поднимаясь вверх по склону, ползет небольшая тележка. Она мокрая и розовая, как десны. На ней в огромные капустные листья завернуты тонкие кусочки самой дешевой трески. Скажите, люди добрые, разве это, черт побери, не символ нашей улицы Паллонетто?
Когда-нибудь и у нас будут изобилие и много свободного времени
Приди, июнь, приди, июнь! Вот он и пришел. Теперь все мы переселились на улицу и наши полуподвалы разрослись и превратились в салоны. В июне жители Паллонетто-ди-Санта-Лючия становятся единой семьей. Где чинит матрасные сетки дон Аттилио Згуэлья? На улице. Где выставляет напоказ сковородки, тазы и ночные горшки дон Козимо Пеллеккья? На улице. Где смахивает пыль со швейных машин и граммофонов, велосипедов и картин, вещей, отданных в залог, служащий ломбарда Фульдженци? На улице. Где выстроил в ряд газовые баллоны хозяин лавки Куинтьери? На улице. Июнь вывернул наизнанку всю улицу Паллонетто: перед нами, как на рентгене, предстали эти старые стены и эти старые люди. Воспользуйтесь случаем и поставьте диагноз. Как вы считаете, имеем ли мы хоть какой-то шанс выиграть в этой шутовской лотерее жизни? Или нам остается только взяться всем за руки, спуститься к замку Кастель-дель-Ово и с пением: «Каравай, каравай, кого хочешь, выбирай» — утопиться? Посудите сами. Предвыборная шумиха кончилась, в будущем не предвидится никакого заработка; епископы и префекты игнорируют все «жаркие послания» донны Джулии Капеццуто; уличному торговцу дону Фульвио Кардилло не удается сбыть «партию» будильников (напрасно он толчется на площадях Ночера и Амальфи); для перчаточницы, жены вечного безработного дона Леопольдо Индзерры, наступил «мертвый сезон»; семья Галеота вылавливает только водоросли скользких и едких насмешек, всякого рода соленые шутки, в прошлый понедельник они выудили младенца женского пола, который, вероятно, охотно откликался бы на имя Кончетта… Полиция, естественно, ведет расследование. Правда, в июне легче утолить аппетит: появились бобы, салат-латук, кабачки — ешь сколько влезет.