— Так она во Львове сошла. Собрала свои вещи и вышла.
— Как так вышла? Львов мы ночью проезжали.
— А вот так и вышла. Сказала: «Не поеду я с вами».
— А вы не спросили, почему?
— Да кто ж ночью спрашивать будет? — удивилась соседка. — Я спала уже. Она меня растолкала, попросила подняться, чтобы чемодан снизу достать. Я спросонья поднялась. Она взяла свои вещи и шмыг за дверь. Все!
— Поехали уже! Передумала, и скатертью дорога, — зашумела толпа. — Меньше народа, больше кислорода! Поторопимся, товарищи, а то границу затопит.
— Алина, надо выяснить, куда делась Редькина, — зашептала я в ухо Алине.
— Выясним, обязательно, когда она придет в «Пилигрим» требовать свои деньги назад. Поехали, толпа ропщет. Калюжный уже минут двадцать назад уехал. Не ровен час, попадем в пересменку. Тогда на границе стоять долго придется.
— Алина, так нельзя. Ты хоть помнишь, какая она, Ирина Редькина?
— Помню. Фигуристая дамочка, брюнетка со стервозным лицом. У таких семь пятниц на неделе. То они едут, то не едут. Поехали. У нас есть свидетели, которые слышали, как она сказала: «Я никуда не еду», а потом сошла во Львове.
— Поехали, — обречено сказала я и направилась в сторону автобусной стоянки.
Наше путешествие с самого начала не заладилось. Вчера изрядно подпортила нервы Вострикова. Сегодня новая напасть: еще не пересекли границу, а уже одного туриста потеряли.
«Впрочем, лучше пусть кто-то здесь передумает, чем там останется, — подумала я, всматриваясь в лица туристов. — Кто еще может нам свинью подложить? Мамочки с детьми? Надо будет им втолковать, чтобы со своих детишек глаз не спускали. Семейные парочки? Тоже есть риск, что будут проявлять излишнюю самостоятельность. Попковы? Понять бы, зачем им сдалась Венгрия. Вострикова? Господи, паси и сохрани!»
Со странным ощущением надвигающейся беды я подошла к автобусу.
— Пожалуйста, прежде чем поставить в багажное отделение чемоданы и сумки, достаньте из них документы и необходимые в дороге вещи. На границе воспользоваться вашим багажом вы не сможете. Багажное отделение будет открыто только для таможенного осмотра, — предупредила я.
Практически все туристы держали документы при себе. Через пять минут багажное отделение было битком набито сумками и чемоданами.
— А теперь прошу в автобус. Рассаживайтесь, кто как хочет. Единственная просьба — не занимать первый ряд. Это места для руководителей группы и экскурсовода, который к нам присоединится в Будапеште.
— Значит, одно место все-таки свободно? — спросила Вострикова. — Вас с экскурсоводом трое. Четвертое место займу я.
— Но… — Алина судорожно искала причину, почему Лидии Митрофановне нельзя сидеть на первом ряду. Ничего в голову, как назло, не приходило. Одно место действительно было свободно.
— Я инвалид, мне тяжело передвигаться по салону. Кстати, где мой чемодан?
— Он уже в багажном отделении. Я его поставила одним из первых, — сказала я, уже догадываясь, что за этим последует.
— Достаньте его, мой загранпаспорт во внутреннем кармане, — потребовала Лидия Митрофановна.
— Я ее утоплю в Дунае, — зашипела Алина, ища глазами где-то там, в глубине чрева багажного отделения, чемодан Лидии Митрофановны.
Когда мы подъехали к контрольно-пропускному пункту границы, автобуса Калюжного уже не было и в помине.
— Ну вот, опоздали, — пробурчала Алина. — Я так надеялась, что они попадут на пересменку.
— Зря надеялась, — ответила я. — Они проскочили, а вот мы…
Час нам пришлось прождать. Мы стояли на границе, и никому до нас не было дела. Зато потом, когда за нашим автобусом скопилась очередь длиной в километр, в автобус вбежал потный пограничник.
— Всем предъявить паспорта.
Не вглядываясь в лица и фотографии, он собрал у всех документы и направился к выходу.
Вострикова заволновалась:
— Куда вы несете мой паспорт? Немедленно верните. Документы — частная собственность, разве вы не знаете?
Пограничник удивленно посмотрел на нее.
Со всех сторон на Лидию Митрофановну зашикали туристы:
— Он вернет. Он только штамп поставит. Не надо его злить, а то еще час простоим.