«7. Лица, не подходящие под условия п. 1, представляют в домовые комитеты в одном экземпляре заявления о своем доходе и месте работы, обязуясь иметь при себе копию этого заявления, удостоверенную домовым комитетом».
Что там разбираться! Грабить — так всех поголовно. К тем, кто имел глупость зарегистрироваться, а не бежать среди ночи по льду Финского залива или на юг, что было совсем непросто, сразу же вламывались с обысками. Эти обыски иногда продолжались месяцами как, например, у ювелира Николаева или инженера Куравского. Взламывались стены, поднимались полы, потрошилась мебель, хозяев избивали, пытали, насиловали на их глазах дочерей и жен, истязали детей. А если что-нибудь в итоге и находили, хотя бы золотую медаль за отличное окончание гимназии, то главу семьи увозили в тюрьму (часто навсегда), а семью выкидывали на улицу…
В России, как и во всех других странах, сотни тысяч людей привыкли держать свои сбережения в банках, пользуясь индивидуальными сейфами или, как их тогда называли, стальными ящиками. В эти ящики перечислялись гонорары, дивиденды с акций, проценты с капитала и т. п. Поскольку тайна вкладов — основа банковского дела, фамилии владельцев стальных ящиков часто не были известны служащим банков. Номер шифра и номер ключа — вот все, что было известно. При захвате банков, большевики, конечно, могли бы все эти ящики взломать и вычистить, но это было примитивно. Куда интереснее было выловить и всех владельцев индивидуальных сейфов, поскольку естественно было предположить, что там хранятся далеко не все деньги их владельцев. В результате, 14 декабря 1917 года Ленин утвердил решение ВЦИК «О ревизии стальных ящиков», где говорилось:
«1. Все деньги, хранящиеся в банковских стальных ящиках, должны быть внесены на текущий счет клиента в Государственном банке.
Примечание. Золото в монетах и слитках конфискуется и передается в общегосударственный золотой фонд.
2. Все владельцы стальных ящиков обязаны немедленно по вызову явиться в банк с ключами для присутствия при производстве ревизии стальных ящиков.
3. Все владельцы, не явившиеся в трехдневный срок, считаются злонамеренно уклонившимися от ревизии.
4. Ящики, принадлежавшие злонамеренно уклонившимся лицам, подлежат вскрытию следственными комиссиями, назначенными комиссарами Государственного банка, и все содержащееся в них имущество конфискуется Государственным банком в собственность народа».
Явившихся на ревизию немедленно арестовывали и выбивали из них оставшееся состояние вместе с душой.
Параллельно с ограблением страны принимались меры, чтобы никто этому процессу не мог помешать. Разумеется, основную тревогу вызывали офицеры, которых в одном Петрограде насчитывалось до 50 тысяч. После развала армии и подоспевшего указа о ее роспуске они жили по домам, мечтая только пересидеть это страшное время и не думая в подавляющем большинстве о какой-либо активной деятельности. Четырех лет мировой войны было для них вполне достаточно. Но не тут-то было. Вышел указ, предлагавший под страхом расстрела на месте всем офицерам пройти регистрацию. Явившиеся на регистрацию были погружены в баржи, которые вывели в залив, и там все утоплены. Именно тогда и родилось знаменитое понятие «гидра контрреволюции».
Создавалась «гидра» таким образом. Трех или четырех офицеров ставили спиной друг к другу, связывали веревками, затем бросали в воду. Но это, конечно, были исключительные случаи, когда чекистам очень хотелось повеселиться.
Обычно просто топили или расстреливали, как классово опасных особ, ни на минуту не отвлекаясь от главной задачи — ободрать Россию до костей.
Перепуганные жители северных и центральных губерний России тысячами ринулись в бегство на юг, стремясь прорваться на Украину, чья самостоятельность была гарантирована Брестским договором и обеспечивалась немецкими войсками, стоявшими кордоном вдоль границы с РСФСР от Украины до Прибалтики, охраняя, с одной стороны, большевиков от вторжения извне и не давая им самим расширить границы собственной территории. Беженцев не пропускали, заворачивали назад, прорвавшихся выдавали, а уже действовал ленинский декрет «о незаконном переходе границы», предусматривавший, как и водится, расстрел. Родственники и друзья многих людей, оставшихся на оккупированной большевиками территории, в отчаянии бомбардировали петициями гетманское правительство Украины, умоляя вмешаться и помочь их родным вырваться из коммунистического «рая».
Правительство Украины с просьбой о помощи обратилось к немцам. Те прозондировали почву в Москве через своего посла Мирбаха. К удивлению немцев, Ленин воспринял это предложение чуть ли не с восторгом. Если гетманское правительство так заботится о «паразитирующих классах», то советское правительство ничего не имеет против того, чтобы выслать на Украину сколько угодно человек, но… не бесплатно. Пусть в Киеве составят списки с указанием фамилий и адресов и перешлют их в Москву. За каждого беженца необходимо будет уплатить 2000 фунтов стерлингов или золотом.
Впрочем, махнул рукой Ленин, можно и зерном, черт с вами. Только поспешите, время уходит. В последних словах вождя содержался столь прозрачный намек, что очень скоро на север с Украины потянулись эшелоны с хлебом, известные тогда всей России как «гетманские эшелоны». Они несли свободу и жизнь многим обреченным. На юг двинулись поезда, набитые беженцами, у которых были родные и друзья на Украине. На пограничных станциях беженцев обыскивали, обирая до нитки. Поезда стояли сутками. Никаких гарантий не было. Кого угодно могли неожиданно арестовать, а то и расстрелять прямо на перроне.
Но это, как говорится, были еще цветочки. Очень богатых людей в России было не так уж много и все они были на виду. Людей среднего достатка, о которых с таким вожделением писал Ленин Дзержинскому, было побольше, но и они составляли весьма малый процент от общего числа населения. Поэтому их ограбить и уничтожить было легко, да и надо признаться, что они не имели почти никакой общественной поддержки, ибо идеология зависти делала свое дело.
Но существовали десятки миллионов мелких собственников-тружеников: шорники, овчинники, кожевники, сапожники, воскобои, плотники, столяры, краснодеревщики, чеканщики, стеклодувы, кровельщики, печники, офени, пильщики, переплетчики, златошвейки, кружевницы, фотографы, иконописцы — короче говоря, все самодеятельное население страны. Огромным трудолюбием и для наших дней совершенно невероятным мастерством (возьмите хотя бы старинные переплеты или кружева) в условиях жесткой конкуренции им удалось за долгие годы скопить кое-какие деньги. Все они вполне справедливо считали себя трудящимися, от лица и во имя которых вещала большевистская банда. В отличие от заводских рабочих, имеющих пусть длинный, но фиксированный рабочий день, они трудились дни и ночи напролет, позволяя себе выходные разве что на Рождество и на Пасху. Кто же были трудящиеся, если не они? Они так считали и, как выяснилось, совершенно напрасно. Большевики не могли чувствовать себя удовлетворенными, не обобрав их. Слишком много было трудящихся на Руси, и все вместе они могли добавить в партийную казну почти половину того, что удалось вытрясти из крупной буржуазии и интеллигенции.
Интересно, что именно эти мелкие собственники-труженики вызывали почему-то у Ленина гораздо большую ненависть, чем крупные капиталисты. Это происходило потому, что «вождь мирового пролетариата», будучи умнее и хитрее всех своих сообщников вместе взятых, смотрел несколько дальше своего окружения. Если те, выполняя возложенную на них задачу разграбить Россию до нитки и быть в постоянной готовности немедленно исчезнуть со своей фантастической добычей, именно этому и посвящали свою энергию и «революционный задор», то Ленин, внимательно отслеживавший положение в стране и мире, увидел уже теоретическую возможность удержаться у власти.
Вступление в войну Соединенных Штатов с каждым днем делало положение кайзеровской Германии, несмотря на отсутствие восточного фронта, все более отчаянным, приближая ее к экономической и военной катастрофе, а следовательно — к капитуляции. Это, в свою очередь, означало аннулирование Брестского договора и превращение «Республики Советов» из немецкого протектората в нечто совершенно самостоятельное и непредсказуемое. К этому дню нужно было придти соответственно подготовленным, для чего было совершенно недостаточно ликвидировать только буржуазию и интеллигенцию. Это было легко и просто. Теперь задача была посложнее, но, как известно, нет таких задач, которые были бы не по плечу большевикам.