Выбрать главу

Вместе с тяжелой дубовой шайкой я грохнулся на спину, сильно ударившись головой о деревянный пол. В глазах потемнело, на несколько секунд я потерял сознание. Первое, что я, пытаясь подняться, увидел, был огромный камень сантиметрах в тридцати от головы. Такими камнями обкладывали низ металлической печки, стоявшей у стены…

Брякнись я сантиметров на тридцать левее, голова моя просто бы раскололась. Ничего не соображая от боли, я все пытался встать. Ко мне подскочил дед Шишов, но его оттолкнули, а из горячего тумана появилось облепленное мыльной пеной лицо уголовника Шмона. Он схватил меня за руку, за другую тянул его приятель Марча. Я закричал, понимая, что добра от приближенных лагерного палача Деги мне не ждать. Я отчетливо представлял, как они меня сейчас поднимут и снова швырнут. На этот раз прямиком затылком о камни. Это понимали остальные, но мало бы нашлось в лагере людей, которые осмелились бы выступить против.

Олейника в бане не было, и мой щенячий визг повис в наступившей тишине. Я рвался, болтаясь как сосиска в руках крепких откормленных уголовников, и жизни мне осталось всего несколько секунд.

— Мама…

Выскочивший откуда-то Тимофей Волков оттолкнул Марчу. Блатной отпустил мою руку и ударил Тимофея в челюсть. На Марчу бросился Белый, но, получив пинок в живот, отлетел в сторону.

Полицай, синий от татуировок и с огромным шрамом на боку, с ревом кинулся на Марчу. Схватив его за шею и руку, с силой отшвырнул в угол:

— Сашку бить! Ах паскуды…

В этот момент он забыл про меня и видел только свалившегося от удара своего приемного сына. Шмон поднял валявшуюся под ногами шайку, замахнулся, но Волков опередил, сбив его с ног ударом тяжелого кулака в переносицу.

Дега, голый по пояс, в кальсонах и с рубахой под мышкой, вынырнул из предбанника:

— Что тут за базар?

Шмон, скрючившись и зажимая ладонью нос, лежал на боку. Между пальцев текла кровь. Марча, тяжело дыша, стоял с шайкой в руке. Петрик со своей всегдашней ухмылкой осторожными шажками крался, заходя к Волкову со спины.

Волков, внезапно развернувшись всем туловищем, цыкнул:

— Пошел вон, гнида! Утоплю!

В стае голых, сбившихся в парной существ бывший полицай и бывший партизан Тимофей Волков был самым крупным и опасным зверем. Редкие зубы ощерились, мощная грудь ходила ходуном, кулаки были сжаты. Его многочисленные шрамы свидетельствовали о том, что он привык драться насмерть и пощады просить не будет.

Я смотрел то на него, то на Дегу. Я знал: если блатной даст команду, начнется страшное. Тимофея и меня заколют, истыкают заточками, которые наверняка припрятаны в щелях под полом бани. Здесь не впервые творились разборки, и никто никогда не находил свидетелей.

Уголовник Дега, вдоволь хвативший крови и способный с легкостью убить человека, на этот раз почему-то колебался. Главной мишенью был все же я, скорчившийся возле печи восемнадцатилетний сопляк, которого не удалось пришить сразу. Весь этот шум-гам и неожиданное вмешательство Волкова усложняли ситуацию, заставляя Дегу заниматься делом для него непривычным — шевелить мозгами.

— Ну и че тут? — грозно повторил он, ни к кому не обращаясь.

— Да вот посклизнулись, — дребезжаще засмеялся кто-то из старых зеков. — Мыло кругом…

— Ты Славку оставь в покое, — Тимофей Волков ткнул пальцем в Дегу. — Он дите еще. Сами свои дела решайте, а детей не трогайте.

Любое сопротивление действовало на Дегу, как красная тряпка на быка. Безнаказанность и покровительство лагерного пахана Алдана сделали его наглым и самоуверенным. Я отчетливо разглядел обмотанную серой изолентой рукоятку заточки, торчавшую из белья, сверток которого держал Дега.

В бане снова повисла тишина. Будь на месте Волкова другой зек, все было бы уже кончено. Но с ним приходилось считаться. Без последствий смерть Волкова не останется, и в первую очередь шум поднимет сам начальник лагеря, который о количестве добытого золота каждый вечер по рации докладывал своему начальству. Убийство одного из лучших на прииске бригадиров полковник Нехаев не простит и будет разбираться круто.

Дега усмехнулся, прищуривая свои выпученные страшные глаза:

— Посклизнулись значит… Все шутки шутите!

Он повернулся и не спеша вышел. Это означало, что инцидент исчерпан.

Я был словно в трансе. Голова кружилась, тело колотила мелкая дрожь. Я понимал, что был на волосок от смерти, и страх продолжал сковывать меня. Кое-как, с помощью Волкова и деда Шишова, я оделся, и они отвели меня в санчасть.