— Работай, Стас, — поморщился в ответ на мое предположение Марат. — Отпуск идет, кормежка бесплатная. Плюс пять процентов с добычи, твои законные…
— Ну и сколько мне здесь торчать с вами?
— Не можем мы каждый день вертушку взад-вперед гонять, — изобразил нечто вроде сочувствия бригадир. — Дорого слишком. Недели через полторы будет вертолет, и тогда отправим тебя домой. С полными карманами денег!
Он усмехнулся и подмигнул мне.
Дни на Илиме были похожи один на другой. Мы просыпались в шесть часов утра, завтракали макаронами с тушенкой или консервированной колбасой и шли мыть золото. Обед, короткий отдых и — снова работа до темноты.
Ваганов нащупывал жилу, делая многочисленные пробы по системе, понятной лишь ему одному. Иногда мы теряли россыпь, работая целые дни вхолостую.
К исходу второй недели мы добыли пять с половиной килограммов золота. Это была огромная удача. Россыпи с высоким содержанием драгоценного металла попадались редко. В другой ситуации я испытывал бы куда больший азарт — шли огромные деньги. Даже если золото сдадут тысяч по тридцать за грамм, мы уже заработали почти сто семьдесят миллионов рублей или тридцать четыре тысячи долларов. Обещанные мне пять процентов тянули миллионов на девять «деревянными» — без малого моя годовая зарплата.
Но деньги интересовали меня мало. В те дни в Грозном снова начались бои.
По транзистору я жадно ловил новости из Чечни. Каждый день там гибли десятки наших солдат и меня, не оставляя, мучала мысль, что в числе тех, кого бросили разблокировать кольцо вокруг Грозного, находится мой сын. Петька, светловолосый, щуплый. Какой из него солдат? Он же еще ребенок! Господи, неужели никто не остановит эту бойню?
Марат и вся остальная компания слушали новости равнодушно. Война их не касалась ни с какой стороны.
Наконец прилетел вертолет. Но дальнейшие события развивались совсем не так, как я ожидал.
К нам прилетел сам Монгол. Я впервые видел знаменитого авторитета, невольно сравнивая его с Алданом, хозяином «Медвежьего» пятидесятых годов.
Монгол выглядел внушительно. Низкорослый, с огромными вислыми плечами и ушедшей в плечи остроконечной головой, он осмотрел нас по очереди узкими раскосыми глазами…
Передо мной стоял человек, подмявший под себя в "нашей области десятки крупных и мелких фирм, обладавший огромной реальной властью, не меньшей, чем какой-либо провинциальный губернатор. И вот теперь он дотянулся даже сюда, до золота «Медвежьего», за тысячи километров от своих владений.
Я не ожидал, что Монгол прилетит лично. Считал, что скорее всего он пошлет к нам своих помощников. Но, видимо, россыпь на Илиме очень уж заинтересовала Монгола.
Одетый в потертую джинсовую куртку и такие же брюки, он несколько раз присел, разминая мощное, уже заметно расплывшееся тело после долгого полета. Затем поздоровался со всеми за руку.
За спиной Монгола маячил высокий подтянутый мужчина лет тридцати — телохранитель. По выправке угадывался бывший военный. Его сосредоточенное лицо с тонкими чертами представляло контраст с расплющенной широкой физиономией Монгола.
— Ну, как жизнь? — поинтересовался Монгол, и Марат ответил за всех, что жизнь идет нормально.
— Надоело только, — подал голос Кандыбин. — Ни женщин, ни пива.
На правах заслуженного бойца он мог позволить себе некоторую фамильярность. Монгол никак не отреагировал и пошел вместе с Маратом к вертолету, где они о чем-то долго разговаривали.
Вертолетчик ковырялся в моторе, тихо плескалась вода, и утреннее солнце ярко освещало прибрежный песок. Покой и умиротворение! Добрый хозяин приехал позаботиться о своих работниках и раздать им подарки за ударный труд.
Но умиротворения не чувствовалось. В воздухе висело почти ощутимое напряжение. Женька и Игорь курили, перебрасываясь редкими фразами. Захар в засаленной рубахе сидел у костра, я видел его грязные босые пятки и унылое морщинистое лицо, обросшее седой щетиной. Ваганов нервозно грыз травинку. Я тоже чувствовал себя не слишком уютно. Лететь назад вместе с Монголом мне не улыбалось.
Тем временем Марат принес кожаную сумку с намытым золотом и опустил ее на траву у ног Монгола. Присев на корточки, тот зачерпнул пригоршней золотой песок, долго рассматривал его, потом достал из замшевого кисета один из золотых самородков. Марат, наклонившись к хозяину, что-то вполголоса ему объяснял.
Монгол кивнул и сделал знак телохранителю. Тот подхватил сумку и полез с ней в вертолет. Ваганов коротко выругался и отбросил перекусанную надвое травинку: