Марат, Кандыбин и Дорошенко часто собирались втроем и вели какие-то свои разговоры, замолкая при появлении кого-либо из остальных. Я не слишком обращал на них внимания, зато настороженно наблюдал за ними Андрей Ваганов. И у него были на то свои причины.
15
События следующего дня врезались мне в память до мелочей. Я даже запомнил, что по радио, после короткой информации о поездке генерала Лебедя в Чечню, передавали песенку в исполнении популярной певицы. «Голубые глазки, неземные ласки», — весело неслось из транзистора, и я механически подумал, что, наверное, это не очень умно — веселиться на всю страну, когда война еще не кончилась.
Мы, как обычно, работали в паре с Игорем. Метрах в ста пятидесяти от нас, выше по течению, возились с промывочным лотком Ваганов, Кандыбин и приданный им в помощь Захар. Опираясь на самодельную клюку, Марат подошел сначала к ним, потом, присев на камень, минут пять понаблюдал за нами.
— Идет дело?
— Идет понемногу, — отозвался Игорь, так как вопрос в первую очередь был адресован ему.
Старшим в нашей группе, несмотря на возраст, считался Игорь. Он был «своим», а я его лишь подневольным работником.
— Получше, чем вчера, тьфу-тьфу, чтоб не сглазить, — сказал Игорь.
— У Ваганова слабовато, — сказал Марат. — И вчера похуже было…
— А чего с бродяги возьмешь? Он сейчас на нас на всех злой как собака. Считает, что обделили, да еще вчера с Женькой сцепились. Спасибо, что ты вмешался, а то бы Ганс его урыл.
Марат ничего не ответил и долго рассматривал золотые чешуйки, которые мы намыли с утра.
— Ну ладно, — сказал он, возвращая Игорю замшевый кисет. — Работайте. Обед через час.
Марат неторопливо заковылял в сторону палаток. Но никакого обеда в тот день у нас не было.
Сначала я услышал пронзительный крик. Кричал Захар. За изгибом реки не было видно, что там происходит. Мы выскочили на берег.
— Дед тонет, что ли? — пробормотал Дорошенко, но я подумал, что опять сцепились Ваганов и Кандыбин. Так оно и вышло. Но дело получалось куда серьезнее, чем вчера. Кандыбин сидел и, привалившись спиной к камню, зажимал ладонью левое плечо. Штормовка набухла кровью. Андрей, весь мокрый, в разорванной рубашке, стоял в нескольких шагах поодаль. Волосы слиплись от крови, из разбитого носа тянулись две красные струйки.
От палаток в сопровождении Захара в нашу сторону ковылял Марат. Наклонившись над Кандыбиным, ощупал плечо. Тот дернулся от боли и застонал.
— Что у вас, б… опять случилось?
— Да вот он, — Захар показал пальцем на Ваганова, — Женьку лопатой уделал.
— Ты знаешь, что ключицу Гансу сломал? — вытирая платком с пальцев кровь, тихо спросил Марат.
— Догадываюсь, — хмуро ответил Андрей. — Только ваш Ганс перед этим меня башкой о камень ударил, а когда увидел, что не добил, попытался еще раз повторить. Не успел…
Ваганова качало словно пьяного. Он опустился на песок. Я видел, как кровь из раны на голове стекает по щекам, по шее, исчезая за воротником рубашки.
— Захар, сбегай за бинтом, йод тоже захвати, — приказал Марат и вдруг рявкнул на меня, когда я с носовым платком в руке подошел к Ваганову, чтобы вытереть кровь. — Назад! А ты встань!
Марат передернул затвор «кольта» и направил ствол на Андрея:
— Ты что же, паскуда, делаешь? Ты хоть соображаешь, на кого дергаешься?
Ваганов продолжал сидеть. Подскочил Дорошенко и с силой пнул его в бок:
— Тебе сказали встать! Не понял?
— Игорь, отойди, — понижая голос почти до шепота, проговорил Марат. — Он сейчас встанет и ляжет. И объяснит нам, почему лапшу на уши вешает… фарт у него не идет, золото неизвестно куда девается. Ты кого дурить вздумал, урод?
Два выстрела ударили отрывисто и быстро, один за другим. Ваганов, вскрикнув, схватился за ногу выше колена. Вторая пуля ушла в песок.
— Вставай… вставай!
Еще два выстрела. Пули прошли в сантиметре от ног Ваганова. Андрей с трудом поднялся.
— Ну что с тобой дальше делать? Золото ты мыть не хочешь… На хозяев своих прыгаешь. Что с ним делать, Ганс?
— Может, ты сначала разберешься, бригадир? — Ваганов стоял неестественно прямо, опустив руки, и я видел, что это требует от него огромных усилий. — Или все решено заранее? Бродягу Ваганова пришить, как ненужного свидетеля, благо сезон заканчивается. Чья очередь следующего? Стаса? Захара?