- Меня война не пугает. - лениво бросил Джордж.
- А что же ты служить не пошел, душа моя? - всплеснула полными руками Софи.
- А это не моя страна, mon chéri*
- Хорошо тебе живется, sanc coeur*! Не твоих людей убивают, не твои дома жгут.
mon chéri - моя дорогая (фр)
sanc coeur - бессердечный(фр)
История Софи. Глава 1.
СОФИ
И хотя Софи искреннее переживала за родину и соотечественников, все же здравый смысл и желание из всего извлекать выгоду не оставило ее даже в такой тяжелый для страны момент. Всем было ясно: её дни в качестве некогда блистательной дамы полусвета подходят к концу.
Разорившаяся дворянка, она не имела ничего кроме титула и ослепительной красоты. Её ласковая , с вечной кроткой улыбкой на губах мать, на глазах у десятилетней Софи сгорела от неизвестной болезни. Совсем юная, не знавшая боли и лишений, она была опустошена. Однако, жизнь продолжала наносить баронессе удары один за одним. Отец - Михаил Шервуд, был младше своей жены на двенадцать лет. Франт, игрок и любимец женщин, он вступил в брак с ее матерью - богатой вдовой, спасаясь от долговой ямы.
Завидев Михаила и Лилю Шервуд на улице или очередном балу с их очаровательной темноглазой дочуркой никто и не мог подумать, что это все лишь показательное выступление.
Их огромный особняк в предместье Петербурга был украшен богатой лепниной , потолочными росписями, позолотой и множеством зеркал. Семья имела средства, хорошую репутацию и положение при императорском дворе, но друг друга супруги так и не смогли обрести. Между собой они были исключительно вежливы и учтивы , не обделяли вниманием Софи, с удовольствием играли и прогуливаясь с ней по саду со стаей обожаемых бароном гончих. Девочку все устраивало: получавшая сполна заботы и ласки, она и не подозревала что такое любовь. Только гораздо позже она поняла как страдала ее нежная, тихая мать. Порой от своего клиента София получала больше любви, чем удалось обрести Лилии Шервуд за всю ее недолгую жизнь.
Барон был полной противоположностью супруги: громкий, наглый, он не стеснялся своих причуд и не скрывал своей веселой мальчишеской натуры. Молодой гусар был полон бесполезной отваги и тяги к неизведанному. Его пытливый ум требовал новых сложных задач и он искал их в других женщинах, карточных играх и опасных пари, довольно редко объявляясь в имении. Баронесса ни словом, ни взглядом не выдавала своей боли и ревности, хотя равнодушие мужа было для нее бесконечно мучительно. Она знала, что никогда он не сможет полюбить ее так же как она его. Считая себя отцветшей и для бурных чувств уже непригодной, Лиля Шервуд смирилась с своим положением, направив всю свою запоздалую нежность на единственное дитя.
Софи ,как сейчас, помнит ту холодную февральскую ночь, когда скончалась ее мать. Отец отсутствовал уже третий день. Он часто пропадал, но всегда возвращался и никто не придавал тому значения. Шэри (так называли с детства Лилю) несколько дней не выходила из спальни, ссылаясь на обычную мигрень, и девочка была предоставлена фрау Вернер: старой немке-гувернантке. Софи скучала по матери, но, как и всякий ребенок, легко отвлекалась от печальных мыслей: ее вниманием быстро завладели двухнедельные щенята старой дворовой суки.
Она и не подозревала насколько серьезным было положение Шэри.
Молодой худощавый врач с противными черными усиками и моноклем на золотой цепочке наведывался к ней утром и вечером. Больная почти все время пребывала без сознания: тяжело дыша, она спала, разметавшись на пропитанных морфием подушках. Эскулап сделал ей кровопускание, надрезав вены на одном тонком запястье , а на следующий день и на другом. Ничего не помогало. С профессиональным равнодушием медика врач посоветовал фрау Вернер послать за духовником. Таинственную болезнь он обозвал «меланхолией крови».
В тот же день, на позднем зимнем рассвете вернулся Михаил. Всю ночь не спавшая у постели больной, гувернантка застала его на лестнице. Маленькая Софи следила за ними, затаившись в темной галерее. Она видела как немка что-то тихо произнесла, горестно сжав на груди свои морщинистые руки.
Бросив мокрую, косматую шапку, не снимая шинели, отец , поскальзываясь , взбежал на верх.
Тогда , девочка еще не знала какая трагедия постигла ее семью, но предчувствие беды уже всколыхнуло её маленькое беспокойное сердце.
Из спальни её отец, в свои тридцать два года, вышел с полностью выбеленными висками . Как заведенная механическая кукла он прошагал в свой кабинет, не замечая, что собрал сапогами уже всю ковровую дорожку. Тихо хлопнув дверью , он занял свое кресло.