Через полчаса Мемо решает идти напрямик через горы. Начинаются удовольствия. Джунгли становятся настоящей печкой, влажной и душной; мы все обливаемся потом. Земля после дождей пропитана водой, а растительность удерживает влагу. Утоптанной тропинки нет, поэтому часто приходится пробиваться с помощью мачете. Моя конституция не позволяет мне бегать по болотам, как это удается малышам тикос. Когда же спотыкаюсь, то валюсь всей массой. Диана, изумительно легкая и шустрая, движется так, будто гуляет по лужайке. Насколько тикас толстухи, настолько тикос маленькие и худые. Они приспособлены бегать по джунглям.
Я иду босиком, повесив сапоги на шею; по грязи так идти удобнее. Когда местность ровная, человек погружается только по колени, а на перевалах и спусках ноги скользят. У нас как-то еще все более-менее получается, потому что руки не заняты, гораздо хуже придурку с неудобным рюкзаком. Он ужасно сильный, но все время об что-нибудь бьется. Время от времени он спотыкается и падает, так что вскоре весь покрывается грязью. Это неприятно, потому что таким образом он пачкает мой рюкзак. В какой-то момент он поскальзывается и летит вниз метров тридцать; причем, лежит неподвижно, потому что рюкзак бьет его по голове. Все смеются, один он нет, потому что больно. В конце концов его честная плоская морда кривится глупой улыбкой, вспоминая о заработке, он поднимает рюкзак и идет дальше. И вот таких вот условиях мы пилим целый день, изредка останавливаясь, чтобы освежиться собранными по дороге горькими апельсинами либо пыхнуть самокруточку. Мемо давным-давно исчез впереди; я сказал ему, чтобы он нас не ждал.
Когда мы добираемся до пляжа, уже десятый час вечера; мы в Рио Оро, часах в двух пути от Карате. За последнюю мелочь покупаю несколько лепешек и какие-то газированные напитки, которыми делимся на троих. Диана и я решаем переночевать на месте. Чтобы избавиться от нашего носильщика, растущая симпатия которого к нам становится уже надоедливой, я показываю ему дорогу дружеским хлопком по спине и говорю, что завтра встретимся в Карате. Тот уходит в ночь, несколько дезориентированный, но довольный, что заработал немного денег и завел новых друзей.
Мы пробуем заснуть на пляже, но, несмотря на усталость, сон не приходит. Нам мешают жара, комары и сырой песок. Рассвет встречаем с радостью. Мне хочется кофе и сигарет, но у меня нет ни одного сентаво.
На рассвете мы выходим в Карате. По дороге я замечаю на песке следы черепахи. Яйца сложены буквально в тридцати сантиметрах под поверхностью. Забираю десяток, остальные засыпаю. Мы съедаем их сырыми — это наш завтрак. После этого сидим на пляже, но тут появляется туземец на лошади.
— Привет!
— Привет! Куда идете?
— Идем в Карате.
— Я тоже.
— Отлично. Так уж случилось, что моя жена чертовски устала.
И, не давая ему времени начать расспросы, прошу его сойти с лошади, подсаживаю Диану в седло и даю ей рюкзак.
Несколько остыв от подобной наглости, тип, не говоря ни слова, сопровождает меня на своих двоих. Потом он вешает шпоры на шею и начинает речь, продолжающуюся до самого Карате. В одиннадцать часов старик показывает нам деревянный дом в европейском стиле и говорит:
— Карате. Это дом канадцев, управляющих шахтой. Мой зять живет с другой стороны, метрах в пятидесяти отсюда. Пошли со мной, выпьем кофе.
Мы подходим к домишке из дерева и пальмовых листьев, с крышей из оцинкованной жести. Два голых мальца играют на пороге с поросенком. Из заботливо подшитого гамака поднимается какой-то тип и здоровается со стариком.
— Добрый день, дедушка. Как здоровье?
— Хорошо, Салтарана, слава Богу. Глянь, я привел тебе двух французов, которые пришли сюда из Хименес.
— Французы? Очень хорошо, проходите, присаживайтесь.
Он придвигает к нам два хромых стула и зовет жену.
— Эй, Негра, приготовь кофе, у нас гости. Вы голодны, перекусить хотите?
Пока я помогаю Диане сойти с лошади и беру рюкзак, Салтарана крутится, отгоняя детишек, глядящих на нас с раскрытым ртом. Совершенно обессиленные мы присаживаемся в тени.
Салтарана — это низенький тип с быстрыми движениями; выглядит он симпатично. Пока мы пьем кофе, его глаза внимательно изучают нас.
— И что вы хотите здесь делать, золото искать?