кислорода, потому что в темноте, подплывающее ко мне животное выглядит,
точно как лошадь. Когда конь достигает меня, он оскаливает зубы и
хватается за мой серебряный браслет на запястье, дергая с такой силой, что
цепочка врезается в кожу до крови. Я ударяю создание по носу, и оно
ослабляет свою хватку настолько, что я отдергиваю запястье.
Может это даже лошадь, а не конь. Несвязная мысль – это последнее
что приходит мне на ум до того как я открываю рот в воде, чтобы сделать
вдох.
Темная вода становиться почти золотой. Потрясающе теплая рука
обхватывает меня за талию. Яркая вспышка, а затем я кашляю, сплевываю и
отплевываюсь, заглатывая огромными глотками воздух. Я дрожу, не смотря
на то, что холодный воздух вокруг меня теплый по сравнению с ледяной
водой. Я нахожусь в туманной невесомости царства духов.
Рука вокруг моей талии ослабляет хватку.
– Ты ненормальная? – говорит Остин из-за моего плеча. – Целые
корабли тонули в той бухте.
От уколов боли нервы в ногах начинают пробуждаться. Промокшая
одежда тянет вниз, натирая кожу. Все что я могу сделать – цепляться за тепло
и дыхание Остина.
Он не дожидается ответа.
– Я увидел вспышку из дома. Кто здесь был? Блейк? Джона?
Я качаю головой.
– Не Сын. – Горло саднит. – Бог.
Остин прижимает меня ближе. Я дрожу, когда его тепло начинает
доходить до остальных нервов, вдыхая жизнь и боль в части тела, которые я
бы предпочла, чтобы оставались онемевшими.
– Ты уверена?
– Да.
– Твою мать! Я думал, у нас больше времени.
Очередная вспышка золотого света окружает нас. Когда я открываю
глаза, мы стоим на камнях у основания тропинки, идущей обратно к отвесной
скале. Целый пляж погрузился под воду. Нет ни каких признаков Лайама.
Мое дыхание учащается.
– Он только что был здесь.
Остин кивает.
– Возвращайся в дом и согрейся.
Я тянусь к огню, используя его жар, чтобы согреться изнутри, даже
когда ветер треплет мою промокшую одежду и волосы.
Но до тех пор, пока я не оказываюсь в безопасности в своей комнате,
укутанная в несколько слоев покрывал с дымящей кружкой горячего
шоколада в ладонях, я не смотрю на воду, вспенивающуюся под окнами. Она
выглядит зловеще, менее похожа на часть меня, чем на силу, которую
следует уважать. Может быть, я и могу получить доступ к мощи океана, но
глупо с моей стороны думать, что я смогу ее контролировать. Что могу что-
либо контролировать.
Если бы не Остин, я, возможно, не выбралась бы оттуда живой.
Не хорошо. Я не хочу быть у Остина в долгу. Не желаю быть ему
ничем обязанной.
– 11 –
Остин сидит, развалившись на старинном стуле в голубой гостиной
внизу, его нога небрежно свисает с резного подлокотника. Огонь бушует в
камине, который выше меня.
– Слава богу, – это все, что он говорит, когда я сажусь на диван
напротив него.
– Ты разговариваешь с богом?
– Не в буквальном смысле. Он не навещает потусторонний мир, и,
конечно же, его здесь нет.
– Я не имела в виду буквально.
Видеть Остина – уж облегчение. Знакомое приветствуется, даже
плохое.
Он жестом указывает на поднос с горячим чаем и какой-то выпечкой,
похожей на маленькие ягодные пирожные.
– Кажется, что Микл не может прекратить кормить меня.
Я тянусь к изящной фарфоровой кружке и наливаю горячую жидкость.
– Такое чувство, что я оказалась в другом веке. – Улыбка Остина
застает меня врасплох. Он выглядит обезоруживающе как тогда – тысячу лет
назад. – Поверь мне, что нет.
Но я оказывалась в другом столетии, другом тысячелетии, там, у руин.
Помнит ли Остин встречу со мною тогда? Я наблюдаю за ним, попивая чай.
Он выглядит обманчиво человеческим, когда откидывает непокорную челку
с глаз. Я успеваю сдержать улыбку в ответ. Остин – мне не друг. Он –
средство положить всему конец.
– Кто это был? – спрашивает он.
– Что?
Складка снова пролегает между его бровей.
– Бог, что ты видела на пляже? Он тебе что-нибудь сказал?
– Он сказал, что его звали Пвил, но теперь он известен по имени
Лайам.
– Лайам, – повторяет Остин. – Вот задница.
Остин скидывает ноги на пол.
– Ты знаешь его?
– Возможно, нет необходимости говорить тебе, раз ты уже встречалась
с этим сукиным сыном, что это плохо.