Дверь ванной открылась в тот самый момент, когда его рука дотянулась до протеза. Он схватил его замерзшими пальцами. Протез выпал, отскочил от края раковины, дугой пролетел по воздуху и упал в унитаз.
– О-о-о… – застонал Том. – Твою мать, чертова жизнь…
Кейт и Зоя увидели его лежащим на полу. От ванны тянулся мокрый след. «Гусиная кожа», морщинки – от долгого пребывания в холодной воде… Том повернул шею, чтобы взглянуть на своих подопечных. Жалкая, беззубая улыбка – вот и все, что было на нем сейчас.
Потрясенная, Зоя прижала ладонь к губам. При этом она едва сдерживалась, чтобы не расхохотаться. Кейт смотрела на тренера через ее плечо и часто моргала.
Том вздохнул.
– Хватить торчать столбом и любоваться моим первозданным костюмчиком.
Зоя сняла с крючка на двери банный халат и набросила его на Тома. Встала на колени, взяла за руку. Она быстро обвела ванную взглядом в поисках разъяснений.
– Колени заклинило, – объяснил Том. – Никак не мог выбраться из водяной могилы.
– Вызвать неотложку?
– Лучше ветеринара, – скривился Том. – Пусть меня усыпят.
Он видел, что обе его девочки в шоке. В этой жизни он был для них чем-то вроде якоря, в котором обе крайне нуждались. Лучше бы ему снова стать им, а он дрожал так, что ноги барабанили по линолеуму. Он бился, как рыба, выброшенная на берег.
– Давайте-ка все расслабимся, – сказал Том с уверенностью Джона Уэйна, хотя тело его все еще было телом дельфина Флиппера.
– Может, укрыть тебя одеялами? – спросила Кейт. Том отмахнулся. Он уже дожил до того возраста, когда
начинаешь отмахиваться от доброты, как от невидимых мух.
– Так что же мы можем сделать? – совершенно растерялась Зоя.
– Ты, милочка, для начала могла бы продать свою дорогущую квартиру, – проворчал Том. – Она тебе ни к чему.
Приходи и живи у меня, в свободной комнате. Обеспечу трехразовым питанием и уберегу от нехороших парней.
– Ты меня позвал, чтобы это сказать? – вспыхнула Зоя.
– Угу, – кивнул Том. – Теперь можешь идти.
– Может быть, мы тебя поднимем? – предложила Кейт.
– Кэтрин, детка, во мне шестьдесят пять килограммов. Я для тебя – пушинка.
Кейт рассмеялась.
– Может быть, сначала что-нибудь на себя наденешь?
– Может быть. Если будешь хорошенько тренироваться. Кейт сделала вид, что дает ему пинка.
– Скотина ты, между прочим. Я решила, что у тебя сердечный приступ или еще что-нибудь. Я испугалась.
– Ой, да ну вас. Шляпа упадет – у вас уже трагедия. Когда я был в вашем возрасте, таких пугливых еще не изобрели.
Зоя сжала его руку.
– Да ты замерз.
Она посмотрела на него, и Том с изумлением увидел на ее лице искреннюю заботу. Он почувствовал, что глаза наполняются слезами, кашлянул и отвел взгляд.
– Давайте-ка поставим меня на мои треклятые ноги, ладно?
Кейт и Зоя помогли ему подняться. Он перенес большую часть веса на ноги. Его девочки довели Тома до гостиной и усадили в кресло около электрического камина с имитацией пламени; Зоя принесла с кровати теплое одеяло, укутала своего тренера и включила камин.
– О, чертов гламур, – проворчал Том.
Озноб усилился. Холод подействовал на него хуже, чем он предполагал. Кейт принесла ему чая. Том обхватил пальцами чашку, стараясь не пролить чай на себя.
Он должен был овладеть ситуацией.
– Ну ладно, девочки, – сказал он. – Скажу другую речь – не ту, что планировал. У нас осталось восемнадцать недель и один день до первых заездов в Лондоне. Каждая минута на счету, а гляньте-ка на меня. Я – самый старый тренер в нашем бизнесе, а для вас обеих эта Олимпиада последняя. Как ваш тренер, обязан посоветовать вам: подумайте насчет работы с парнем, у которого нормально гнутся колени.
Том наблюдал за лицами своих гонщиц: как они среагируют? Но они отвернулись от него и смотрели теперь друг на друга. Между ними словно пробежало что-то, а когда они вернулись взглядами к Тому, решение было принято.
– Нет, – сказала Кейт. – Наш тренер – ты. Кто еще с нами справится?
Зоя, подтверждая слова подруги, спокойно кивнула.
– И больше ни слова об этом, пожалуйста. Том сглотнул комок, сдавивший горло.
– Вы обе треклятые идиотки, – прохрипел он. Сражаясь с болью, он доплелся до кухни и сделал то, чего не делал с шестьдесят восьмого года: позволил двум слезинкам скатиться по его щекам. Потом прокашлялся, вытер лицо и вернулся в гостиную.
– Я вас обеих к Олимпиаде подготовлю, – сказал он. – Это я обещаю.