— Холода нагнали на вас лимитетчики, я вижу.
Вмешался председатель рудкома, до сих пор молча слушавший разговор. Он стукнул карандашом по столу.
— Нет, дорогой, ошибаешься. Но концессионер по договору с высшими советскими органами имеет право не допускать вмешательства в дела хозяйские. А ты именно этого добиваешься: принять на работу ненужного им человека.
— Они и нужных всех разгонят.
— Об этом мы с тобой не будем говорить.
— Почему же не будете?
— Потому что не будем. Понял?
Мигалов чувствовал обиду, несправедливость, оскорбление, но считал и себя неправым. Не так он разговаривает с товарищами, как надо разговаривать. Все же он счел нужным выдержать тон, и, усмехнувшись, поднялся.
— Как не понять, если так растолкуешь. Последний дурак поймет.
— Ну, вот, кажется, все у нас с тобой выяснено.
Мигалов вышел из шахткома в плохом настроении. Хотелось напиться. Остановился и вызывающе произнес в направлении голой сопки с царапинами и язвами на боках:
— Товарищ Мигалов, мы еще об этом с вами поговорим. Понятно?
Светлая, чистенькая комната Лидии успокоила и привела в себя. Кровать стояла неприкосновенной, белела кружевная кайма пододеяльника, подушки громоздились белыми облаками. Сама хозяйка в шелковом платье заботливо суетилась около стола, бегала в кухоньку к плите, из-под платья при энергичном повороте сверкала пена белоснежных кружев. Испытывал тоску от того, что неожиданно все изменилось; мешало, теребило беспокойство. Присел к столу и, достав записную книжку, принялся что-то писать. Лидия удивленно покосилась на него:
— Коля, убери, пожалуйста, локоть, надо накрывать на стол. Что это ты пишешь?
Не спуская взгляда с листка, торопливо пробормотал:
— Так себе. Собирай, не обращай внимания.
— Покажи, мне очень интересно.
Зная, что обидит ее отказом, ом все же спрятал книжку в карман. Лидия промолчала и как будто забыла о записной книжке на уголке стола, хотя видела, что ее друг все время озабочен.
Собрав со стола, она куда-то ушла; он даже не поинтересовался куда. Лишь только захлопнулась дверь, достал поспешно записную книжку и принялся снова писать. Напряженно ловил слухом каждый звук под окном и лишь только заслышал частые шаги по дощатому настилу, мгновенно сунул книжку в боковой карман. Лидия буквально утонула в облаке табачного дыма. Принялась махать руками, открыла форточки. Он сорвался со стула, обхватил ее и, вдыхая свежий холодок от ее пальто, принялся целовать, словно много месяцев не видел.
— Ты совсем какой-то невменяемый сегодня, — говорила Лидия, отбиваясь. — Я совсем не хочу другого Николая, имей это в виду.
— Не уходи так надолго. Я ведь безработный, у меня ум за разум заходить начал. Я не понимаю, как люди могут жить без дела, без обязанности вставать утром и бежать в шахту до гудка.
— А что ты писал, так и не скажешь?
— Мне хочется поточнее посчитаться с Жоржем, выверить записи, чтобы не было недоразумений, — соврал он и видел, что Лидия и не подумала поверить.
9
Утро было пасмурное и холодное.
Едва успели напиться чаю, приехала заказанная подвода. Раскрылись настежь двери, началось хождение взад и вперед. Грязные ноги топтали чистые полы. Лидия осмотрела в последний раз голые стены, заглянула в кухоньку, не забыто ли что. Николай заметил в ее глазах грусть.
На станции уже принимали багаж. Поезд запаздывал. На мокрых досках толпились шахтеры — много знакомых. На приисках шли большие сокращения. Лидия дергала Николая за рукав и тянула от группы к группе. Ей хотелось послушать, что говорят. Особенно ее заинтересовали разговоры о новом золотоносном районе по притоку Лены — Алдану. Жаловались на неожиданную сдачу Витима в аренду англичанам.
— Ход нам один — на Алдан. Люди там давно. Мы, дураки, чего-то дожидались. Дождались фарта, нечего сказать!
Некоторые толковали о тропе через Зейские прииски, некоторые — о единственном будто бы пути через Саныяхтат{25}, а многие качали головами: «Трудно пробраться, хлебнешь горячего до слез». Никто из бодайбинцев не знал района, о котором уже гремела слава. Мигалов мало интересовался болтовней шахтеров, но Лидия не переставала дергать его.
— Колька, неужели тебе на самом деле не интересно?
— А ты что, тоже собираешься на Алдан?
— Даже посторонний человек заинтересовался бы, а ты ухом не ведешь. Я, например, выросла на приисках, меня волнует каждая новость. Хотя, правда, ты ведь уголь доставал у себя в Донбассе. Извиняюсь.