Точно стряхнули пыль с недоверчивых лиц гостей. Нескладные фигуры задвигались, заговорили, дружно выкладывали из недр карманов, кто что принес. Лидия уложила сборное угощение на тарелки, нарезала хлеба: стол получился хоть куда. Одна за другой вырастали бутылки на скатерти. Мишка Косолапый вывалил груду кедровых орехов из кармана.
— Сибирского разговорца может кто захочет.
Жорж, видимо, не прочь был похвастаться перед ребятами своим шикарным знакомством в Бодайбо. От мысли, что все эти шахтеры могут не так, как надо, понять их отношения, Лидия покрылась краской, и в то же время это предположение делало ее смелей и развязней. Она легонько ударила Жоржа по плечу.
— Ну и нахал же ты, скажу я. Где ты рос? Ну, что я буду делать, столько народу приволок!
— Третья часть знаменитой орды. Должна гордиться. Самые отборные товарищи.
Первые стаканы водки были выпиты с церемониями. Самый старший из гостей, худой седенький приискатель, поднял свой стакан и торжественно произнес:
— Кто не пьет до дна, тому не видать добра! Будем здоровы!
Высоко запрокинув голову, он влил себе в рот водку. Остальные точно так же истово запрокинули головы, словно подражая ему, выпили, стаканы поставили подальше от себя, точно не собираясь больше пить, и, морщась, покашливая, закусили сначала хлебом, затем несмело взяли вилки и потянулись к закускам, предпочитая колбасу.
Начался пир. Словно спешили куда-то, только и слышно было звяканье бутылок и чавканье ртов. Лидия выпила несколько рюмок и, заметив, что лица гостей вдруг странно изменились, а разговоры сделались непонятными, решила, что пить больше не надо. Заставив вздрогнуть, рванулся аккорд на трехрядке, из-за стола повскакивали, загалдели. Запомнилась коричневая рука на скатерти и под ладонью раздавленный кусок колбасы. С края стола свалилась бутылка. Удивительно — звона разбитого стекла она не слышала, только видела, что смахнул бутылку шахтер, снимая пиджак.
Гармония захлебнулась, задрожали половицы, заморгало пламя в лампах.
— Э-э-х, делай. Лидку давай на середину!
Ее подхватили от стола. Круг расступился. Она выкинула руки кверху и пошла. Гармония старалась обогнать мелькающие ноги плясунов, но удары каблуков перегоняли захлебывающиеся звуки и торопили дальше. Жорж наскочил на стул и вместе с ним ударился о стену. Не обращая ни малейшего внимания на грохот и крики, Мишка в валенке и сапоге сосредоточенно выделывал фокусы, пристально приглядываясь к своим ногам. Морщился от боли в отбитом пальце, но не желал уступить хозяйке квартиры.
— Родимая, поддержись!
Лидия вскрикивала, и ее голос, словно голос наездницы, скачущей в цирке на галопирующей лошади, подхлестывал общее возбуждение. Плясали все, никто не оставался безучастным свидетелем. Если глянуть поверх голов — получалось впечатление непрестанной толчеи. Гости разгулялись. Им нравилось топать подковами по крашеным полам так, чтобы раздавался звон и дребезжание, чтоб колыхались занавески. Это был бесшабашный пир, обычный среди приискателей, лишь перенесенный в приличную квартиру с зеркалом, диваном, затейливой горкой и этажерками.
Вдруг стало тихо. Все хлынули к столу и столпились плотной кучкой возле Жоржа и шахтера без пиджака. Они стояли разделенные столом, на скатерти валялись карты; когда успели начать игру — неизвестно. Жорж одной рукой придавил колоду, а в другой держал три карты и раздельно говорил в тишине:
— У тебя, друг, были, я знаю: десятка, туз и шестерка. Шестерку ты бросил под стол, а мои — вот гляди. — Он показал карты желающим. — Десятка, девятка и семерка. Твой перебор. Ты все время так играл.
— Врешь! — крикнул шахтер без пиджака.
— Давай просчитаем колоду, — возразил Жорж.
Шахтер пытался выхватить карты у Жоржа, но тот, защищаясь, начал их считать и швырять считанные на стол. Вокруг спорщиков все теснее сжималось кольцо, и, видимо, не все из невинного любопытства присутствовали при ссоре. Чья-то рука вырвала карты у Жоржа. Несколько человек откачнулись к стене от удара наотмашь. Жорж на секунду остался один, торжествующе выкрикнул, что он прав, если ему не дают сосчитать колоду, но вдруг схватился руками за голову. По полу рассыпались осколки черной пивной бутылки. И словно ветром выдуло гостей — они исчезли, оставив дверь открытой.
Лидия упала на колени возле раненого. Мишка Косолапый, единственный, кто не удрал, подал воду. Кое-как помыли черные густые, как мех, волосы и завязали туго полотенцем. Жорж бормотал ругательства. Покачиваясь, разыскивал куртку, напялил до половины плеча и, не застегнув пуговицы, занялся поисками куда-то запропастившейся шапки.