5 марта 1937
Мой миленький, маленький Генрих!
В один прекрасный день нас застукает моя тетка, которая, я уверена, шпионит за нами из окна своей спальни. По-твоему, Моцарт бывал в Канаде? Я думаю, он даже не знал, где она находится. Когда я буду беременная (на тебя, как ты осторожничаешь, рассчитывать не приходится), я хочу жить в Германии, а не у черта на куличках, где не говорят по-немецки и в сочельник морозы под тридцать градусов.
Ждущая своего профессора любовных наук твоя маленькая текущая
Матильда
Матильда неотрывно смотрит из окна спальни на мертвое тело своего любовника, распростертое на зеленой скамейке через дорогу. Генрих-Клаус Танненбаум, двадцати девяти лет, композитор, написал одну симфонию, два скрипичных концерта, фортепианный цикл и одноактную оперу о любви Гёте к Шарлотте Бафф. Все они исполнялись. Перед ним открывались блестящие перспективы. Каким же нужно быть идиотом, чтобы при этом обворовывать свою будущую тещу, украшение за украшением, колечко за колечком, и переправлять их в Квебек на черный день, когда им с Матильдой придется эмигрировать!
Готтенбургштрассе, 137
30 марта 1937
Мой дорогой Генрих Восьмой!
Я заменю тебе восьмерых жен? Или их было шесть? Кто писал музыку для Генриха Восьмого? Стихи для тебя я уже написала. «Разведенная, обезглавленная, умершая, разведенная, обезглавленная, выжившая». Могу сыграть все шесть ролей.
В Канаде мы непременно наделаем детей, похожих на индейцев, и они будут не целоваться в губы, а тереться носами. А еще они станут натираться жиром, чтобы не замерзнуть. Надо будет нам потренироваться. Сегодня ты снова будешь обладать мной в темноте на скамейке.
Твоя, твоя, твоя танцующая Матильда (или это уже Австралия?)
Генрих-Клаус Танненбаум должен был стать Анри Танненбаумом, франко-канадским композитором, а Матильда – франко-канадской домохозяйкой. Их франко-канадские дети чувствовали бы себя в безопасности, так как до них не могли дотянуться антисемитские руки «третьего рейха». Матильда была бесстрашная девушка, склонная к экспериментам, особенно сексуального характера. Она ничего не боялась, в отличие от Генриха-Клауса. Но Матильда не смогла ему простить воровства – он ее обманывал, он злоупотребил ее доверием. Она сообщила в гестапо, в какое время они встречаются под уличным фонарем, на зеленой скамейке напротив дома по Готтенбургштрассе, 137.
И 14 июня 37-го года тайная полиция исполнила свой гражданский долг.
Готтенбургштрассе, 137
9 апреля 1937
Анри!
Сегодня я впервые напечатала фразу по-английски. «The quick brown fox jumps over the lazy dog»2 – все буквы английского алфавита. Я – лисица, а ты – ленивая собака. Хотя Германия будет править миром, английский язык придется нам очень кстати, ведь на нем говорят американцы, а за ними будущее. Мистер Фриц Ланг и мистер фон Штернберг (конечно, никакой он не «фон»). Или эти германо-американские миллионеры – Рузвельт, Линдберг, Калманн, Тедди Спирхоффер. А сегодня я узнала, что мой любимый американский писатель Фрицджералд родился в Гамбурге – хотя чего тут удивляться, с таким-то именем!
Надеюсь, сегодня ты меня отфрицуешь.
Твоя придворная дама (хотя ты, наверное, не захочешь, чтобы я себя вела, как дама)
Матильда
До одиннадцати часов вечера Матильда разглядывала в окно бездыханное тело Генриха-Клауса, а ровно в одиннадцать уличный фонарь погас, и скамейка погрузилась в темноту. Всю ночь она просидела у окна. Это было как бы бдение у мертвого тела, отдание последних почестей покойнику. Когда рассвело, она увидела, что тело исчезло. Вероятно, она какое-то время спала, уткнувшись лбом в холодное стекло.
Готтенбургштрассе, 137
1 мая 1937
Дорогой Анри!
Что ты делал в спальне моей матери? Ты сказал, что захотел взглянуть на нашу зеленую скамейку из окна моей спальни, но это объяснение показалось мне не слишком убедительным.
Сегодня тебя ждет сюрприз. Я надушусь новыми духами, и, чтобы ты почувствовал этот запах, придется ткнуть тебя носом. Куда – вот тебе подсказка. Что Гёте говорил про Франкфурт? Если ответишь правильно, считай, ты во Франкфурте.
Твоя Матильда