Щербакову хотелось курить. Он покосился на Махеева. Бледный, с деланно суровым взглядом, младший лейтенант держал в руках ППШ с круглым барабаном. Точно такой же пистолет-пулемет был и в отряде Прогалина. Остальные пять бойцов были вооружены винтовками. Лейтенант Прогалин и командир — табельными пистолетами. Итого семь стволов против троих злодеев, которых капитан решительно и категорически назвал диверсантами.
Война закончилась семь лет назад — какие диверсанты могли что-то забыть здесь, на берегу, среди скал, вдали от воинских частей, секретных объектов и даже просто населенных пунктов?
Командир снова прищурился и посмотрел на часы.
— Пора, — он поднял глаза на Махеева и на него, Щербакова. — В случае сопротивления огонь на поражение. Всем ясно?
Щербаков не знал, ясно ли Махееву, но сам резко дернул головой: «Так точно». А ладони, сжимавшие винтовку, предательски похолодели.
Командир выдвинулся первым. Он крался вперед и вверх, в гору. А потом впереди показался огромный, размером с автомобиль, валун. За ним открывался склон горы на прибрежном мысе.
Щербаков двигался, стараясь не дышать от напряжения и волнения, и первым услышал их. Возня, тяжёлый стук чего-то о камни, приглушенные голоса. От изумления Щербаков замер. Это был немецкий!
— Pass auf, du idiot! — прорычал голос. — Verlier Sie nicht!
Ему вторил второй, оправдываясь:
— Schwer!
Командир обернулся на бойцов и выпалил:
— Начали!
В этот самый момент загрохотали выстрелы. Щербаков вздрогнул, инстинктивно припадая вниз. По характерному клекоту он узнал звук ППШ. Посреди очереди прогремел винтовочный выстрел, а за ним — далекий истошный крик.
Матерясь сквозь зубы, командир рванул вперед. Капитан вскинул вороненый ствол ТТ и зычно проорал, перекрикивая шум беснующихся и атакующих берег морских волн:
— Hände hoch! Waffe auf den Boden! Schnell!
Щербаков едва не споткнулся, выбегая следом. Выход на склон горы был узким, и Махеев задел его прикладом ППШ, вскидывая автомат. Щербаков отчаянно пытался сориентироваться.
В десятке метров от отряда, около груды камней и валунов, виднелись трое. Черные гидрокостюмы, мокрые и лоснящиеся. Двое из них громоздили на спину тяжелые рюкзаки, по цвету почти сливавшиеся с окружающим фоном. Все трое стояли, присев и замерев. С плеча одного из них слетел рюкзак и обрушился на камни, глухо, но громко стукнув.
Склон горы уходил вверх, слева обрываясь перед бушующей и черной прорвой моря, а справа теряясь за валунами и кустарником. И где-то там загрохотали винтовочные выстрелы.
— Hände hoch! — орал командир, решительно шагая вперед. Он вскинул руку вверх и пальнул в небо предупредительным выстрелом. — Ihr seid umzingelt!
В тот же миг командира отбросило назад. Порыв ветра подхватил слетевшую с головы капитана фуражку и унес в темноту. Командир рухнул. Широкими от ужаса глазами скользнув по его лицу, Щербаков увидел лишь черное влажное месиво вместо правого глаза капитана.
— Аааа! — истошно взвыл Махеев, и ППШ в его руках заурчал, выплевывая огнем.
Автоматной очередью прошило двоих в черных гидрокостюмах. Третий оказался проворнее. Скинув тяжеленный рюкзак с плеча, он прыгнул за валуны.
Щербаков вздрогнул и рванул вперед.
— На землю! — надрывая горло, закричал он, бросаясь к валунам. — Hände hoch, ich werde Schießen!
Где-то впереди, на скале, что-то коротко, но ярко моргнуло. Никакого звука при этом не было, но Щербаков понял все. Вскинул винтовку, выстрелил наугад вверх и заорал, оборачиваясь к Махееву:
— Снайпер! Там снайпер!
Махеев сползал вниз по скале, запрокинув голову набок. На его серой шинели расплывалась черная клякса. Пистолет-пулемет, стуча и подпрыгивая на камнях, катился вниз по склону — к обрыву, за которым бушевала и бурлила неистовая стихия.
Невольно вскричав, Щербаков прыгнул за ближайший камень и скрючился за ним в три погибели, укрываясь от огня со скалы. И вовремя — он услышал, как пуля щелкнула и высекла искру о кромку камня в метре от его лица.
Задыхаясь собственным лихорадочным дыханием, Щербаков передернул затвор и попытался сориентироваться. Впереди темными пятнами лежали бездыханные трупы Махеева и капитана, полы шинелей которых трепал безжалостный ветер. Но двоих диверсантов тоже нет. Третий спрятался за камнем.