— Ну вот и выкупались на ночь глядя, — произнесла Кочева.
— А сколько сейчас? — поинтересовался Слава.
— Двенадцать. Ой, да мои часы стоят. Значит, на самом деле больше. Ну, давайте сушиться.
Кочева вытащила из мокрой сумки карту и пикетажную книжку, развернула их на плаще. Карта и книжка — это было самое ценное. Не случайно на розовой обложке пикетажной книжки напечатано: «Нашедшего настоящую книжку просим вернуть за вознаграждение в районное геологическое управление».
Разожгли костер, вернее, кострище. Пламя поднялось огромным факелом к небу, его отсветы плясали на реке, которая, казалось, от пламени еще сильнее бурлила и злилась.
Высушились. Начали заклеивать дыру в лодке, пузырек с клеем сохранился у Юры в кармане. Заплата держалась плохо. Слава недовольно покачал головой. Юра тихо сказал:
— Как-нибудь обойдется, будем заплату ногой придавливать. Только Александровне ничего не скажем, чтобы не расстраивать.
Надували лодку по очереди, старались изо всех сил. Поплыли дальше. Наконец показался Омолон. Юра с молчаливого согласия Славы направил лодку не на правобережную, более спокойную протоку, а в главное русло. «Заговорщики» всячески старались отвлечь внимание Кочевой от заплаты. Это им удавалось, у Ираиды Александровны сильно болела голова, она не замечала ни заплаты, ни того, что лодка устремилась в главное русло. Лодку вдруг завертело, пришлось заработать веслом, и Юра, прижавший заплату, сдвинул ногу. В лодку стала просачиваться вода и хотя Юра тут же снова прижал заплату, Ираиде Александровне сразу все стало ясно.
— Поворачивайте ближе к берегу!
— Тут только маленькая щелочка, доберемся, — попытался уговаривать Юра. Но Кочева сказала решительно и сердито.
— Плывите вдоль берега!
— Слышишь, Юрка, давай вдоль берега, — сдался Слава.
Завернули в правую протоку. Вскоре показался лагерь. Когда все осталось позади, Ираида Александровна сказала:
— Ну, и переволновалась я из-за заплаты. Случись беда, кто бы вас спасал? Я ведь и так еле держалась.
Вскоре начальнику партии вновь пришлось переживать: на этот раз из-за Славы. Случилось так, что в маршрут некого было послать (у единственного свободного рабочего болела нога), и Кочева попросила Славу. Через три дня отряд вернулся, и только тогда выяснилось, что парень ушел в поход больным. Теперь уже скрывать свое недомогание он не мог. Ираида Александровна потрогала лоб Славы.
— У тебя высокая температура! Сейчас я принесу из аптечки термометр.
Кочева рассердилась на Горина, но ругать его не могла.
— Слава, миленький, ну зачем же ты не сказал сразу, что болен? Разве можно так?
В тени лиственницы положили резиновую лодку, накрыли ее душистым стлаником. На такой таежной постели Слава провел четыре дня. Кормили его бульоном из куропаток, достали ему из неприкосновенного запаса шоколад, лечили биомицином. И Слава быстро выздоровел.
СПОРЫ, СПОРЫ…
После болезни Славе долго не разрешали ходить в маршрут. Наконец Кочева уступила его настойчивой просьбе.
— Ираида Александровна, — взмолился Слава, — вот ведь на Пятковской мы искали контакт отложений и не нашли. Он не дает вам покоя. Может быть, в этом маршруте найдете? Без меня?
— Ну, собирайся.
…Кочева, Сухов и Слава двигались на север почти параллельно Омолону. Было солнечно и сухо — редкость для этих мест. По каменистой твердой почве водораздела шагали непривычно легко, однако геологи были недовольны: на пути попадались исключительно эффузивы — вулканические горные породы. В разновидностях эффузивов — андезитах, липаритах, базальтах — очень редко встречаются прослойки осадочных пород с ископаемой фауной, и поэтому определить их возраст — дело трудное.
— Ну и маршрут! Сплошные андезиты и базальты! — злился Сухов.
— Ни одного коренного обнажения, никакой, даже самой плохонькой, фауны. Попробуй установи возраст пород или выдели толщи! — сердилась Кочева.
Перевалило за полдень. Все устали, хотелось есть.
— Кедровок, что ли, постреляем? — предложила Ираида Александровна.
Сбросили рюкзаки, Степан Донатыч взял ружье и направился в заросли стланика.
Вскоре на маленьком, весело трещавшем костре жарились кедровки. А Ираида Александровна все еще бродила где-то неподалеку в поисках обнажения. Наконец она возвратилась с образцами в руках. Галька, сцементированная песком и глиной.
— Степан, маршрут наш все-таки не окажется безрезультатным. Смотрите, что у меня — конгломераты. И я думаю, что это базальные конгломераты мела: очень уж мощная толща!