— Пойду собирать наживу, — решил Степан Донатыч.
— Червяков? — спросил я.
Сухов усмехнулся:
— Червяки тут не водятся: они голенькие, им зябко на вечной мерзлоте. Пойдем со мною, покажу северную наживку.
Мы спустились к наледи. Степан присел на корточки:
— Видишь, оводы сидят — это и есть наживка.
Залетавшие сюда оводы становились от холода вялыми и еле ползали. Ловить их легко. Собирая оводов в спичечную коробку, Сухов заметил, как в сторонке переплывал маленькую протоку мышонок.
— Куда ты, малец, подался? — И вдруг мышонок исчез.
— Линь, наверное, схватил, — сказал Степан. — Рыба часто хватает таких пловцов.
Оводов было много. Сухов облюбовал один из прибрежных омутов, уселся на валуне и опустил крючок. В прозрачной воде ясно было видно дно, плотно уложенное камнями разной формы и величины. Ждать пришлось недолго. Первый хариус уже поднимался вверх, прямо на крючок. Готов!
— На таежной рыбалке можно обойтись и без поплавков, — сказал Степан. — Намотаешь нитку на палец, нацепишь овода на крючок — и все. Если нет овода, то достаточно и щепотки пуха, выдернутого из пыжикового спального мешка.
Часа через полтора мы возвратились в лагерь, сдали Мыколе Карповичу богатый улов, а в придачу к нему еще и грибы: собрали на обратном пути.
— Чи е тут гуп-гуп? — спросил завхоз. Он придирчиво порылся в грибах, хотя никогда этих «гуп-гуп» не видал.
— Добрэ, — похвалил нас Мыкола Карпович. — Зараз хлиб вытягну з печи, та за рыбку визьмусь.
Вокруг завхоза суетился измазанный в тесте и древесном угле Юрка:
— Хлеб у нас во!!
Завхоз поднял еще выше засученные рукава, поманипулировал руками, словно маг, и начал расталкивать гору тлеющих головешек. Потом разгреб гальку, обжигая о нее пальцы, и вытащил оттуда миски с готовым хлебом. Повертел одну буханку в руках, понюхал, удовлетворенно крякнул. Потом отрезал от буханки краюху, разломил надвое, дал мне и Сухову.
— Ну, як?
«Ну, як?» Мыкола Карпович говорил только в том случае, когда оценка могла быть похвальной.
Итак, на обед была уха, жареные грибы, рыба и куропатки, кисель из голубики. Восторг вызвали два «колдовских блюда».
Первое приготовил Степан Донатыч. Он налил в котелок немного спирта, добавил туда сироп, приготовленный из голубики с сахаром, — наливка получилась на славу!
Мыкола Карпович не мог уступить и выставил на стол… мороженое! Попробовали — блаженство! В мире еще не было лучшего прохладительного! Секрет приготовления? Пожалуйста: в сгущенное молоко положить снега и размешать. Вот и все. Для тайги — более чем достаточно!
В середине торжества Слава куда-то исчез и потом явился, держа в одной руке мелкокалиберную винтовку, в другой — записку.
— Новорожденному телеграмма и подарок! — возвестил он и вручил Владику.
— Вслух, вслух! — шумели повеселевшие «гости».
Коллектор прочитал: «Дорогой Владик, поздравляю с днем рождения, желаю успехов, здоровья, счастливого двадцать первого полета вокруг солнца. Прими мой подарок. Винтовка хорошо пристреляна. Ираида».
Так вот о чем таинственно, говорила Славе Горину Кочева перед уходом в маршрут и какую бумажку вручила ему!
Обед подходил к концу, и тогда появился езде один, совсем неожиданный, но желанный «гость»: затарахтел мотор самолета, и в небе показалась «аннушка». Мы повскакали, приветливо замахали руками. Самолет сделал круг, и вниз полетела бутылка, разбилась о камень. Из нее, словно вылупившийся птенец, вывалилась бумага и, подхваченная ветром, пропрыгала совсем по-птичьи до куста можжевельника.
Схватили бумагу, прочли: «Как дела, есть ли больные, нужна ли помощь?»
Юра и Слава моментально бросились в палатку, вытащили простыню, положили ее на землю.
«Аннушка» сделала еще круг, приветливо качнула крыльями и скрылась за высокими лиственницами.
Сухов пояснил мне: это условный знак, означающий: «Все в порядке». Если же нужен самолет — одна черная полоса поперек простыни; если есть больной — две полосы крест-накрест. Обо всех этих знаках договорились еще перед походом.
— Ну, а теперь, друзья, зажжем костер, — предложил Владик.
Высоко поднялось пламя на берегу Омолона.
День рождения, отмеченный в тайге… Он останется в памяти навсегда!
Владик Ловинкин вспомнил, как в прошлом году отмечали в партии день рождения геолога Вали Шевченко. Мужчины специально ходили за тридцать километров к чукчам, купили Вале пыжика на шапку. А ее подруга Рая Пчелинцева испекла в тайге торт.