Он вообще шалел от нее, а убедить Алечку уйти от Глеба давно стало заветной мечтой. Он никогда не верил в то, что их брак формальный, что живут они как друзья и уже много лет не интересуют друг друга как мужчина и женщина. Дмитрий не представлял, будто Алечка может быть неинтересна какому-то мужику в этом смысле. Да это просто невероятно… Как не представлял и того, что Глеб смирился с существованием его — Дмитрия Тусуева.
— Аль, любишь меня? — Дмитрии потянулся через стол и дотронулся до ее щеки.
— Люблю. — Альбинка зацепила ложкой кусок творожного пирога со сметанным кремом, отправила в рот и сладко зажмурилась. — Вон как вкусно кормишь!
Альбинка смотрела на Дмитрия, улыбалась и хотела вообще казаться беззаботной, хотя на душе кошки скребли. Но нельзя же своим поганым настроением обижать Митю. Он в этот ужин при свечах душу вложил! Она обвела взглядом стол и в который раз поразилась Митиному вкусу. Скатерть, посуда, удачно подобранная к каждому блюду, даже то, как раскинули зеленые листики салат и петрушка, — все было безупречно и радовало глаз.
Она вдруг вспомнила, как много лет назад, еще в «Архангельском», они вместе с Игорем готовили обед. Какая она была счастливая… А Игорек тогда каждому кулинарному шедевру давал название какого-нибудь знаменитого скифского кургана. Если б знала тогда, что более счастливой поры в ее жизни не будет, она не позволила бы так беспечно утекать этому счастью сквозь пальцы. Она бы хранила, наслаждалась, любовалась… Она бы… Все! Все! Забудь!
— Мить, потрясающий пирог! Давай назовем его «Ветер воспоминаний»!
— Нам есть что вспомнить! Лет-то сколько! — Он попытался дотронуться до ее руки, но Альбинка сделала вид, будто поправляет прическу. — Да, Алечка? Да?
— Что «да»? — немного растерянно переспросила она.
Дмитрий чувствовал, что в глазах Альбины выглядит несколько странно со своими настойчивыми интонациями и пристальными взглядами, но поделать с собой ничего не мог. Он должен обязательно поговорить с ней! Серьезно и окончательно. После того, что узнал сегодня утром, — тем более!
— Ты правда любишь меня?
— Господи, Мить! — начала раздражаться Альбинка. — Ты прям как мальчишка. Скажи еще «докажи»! — Она усмехнулась.
— А я и скажу!
Альбинка удивленно вскинула брови. Дмитрий все-таки поймал ее руку и сильно сжал. В Альбинку вдруг вселился бес, и назло Мите она употребила словцо из презираемого им словаря:
— Ты почему сегодня такой вздроченный?
— Аль! — возмутился он. — Просил же не пользоваться этой мерзкой лексикой. Не идет тебе! Или теперь так в Думе говорят?
— Угу. И в Белом доме.
Как надоела ей Митина ревность! Умный и уже не очень молодой мужик, но его подковырки в адрес Глеба просто сводят с ума. Она резко отдернула руку:
— Мить, ты понимаешь, что ведешь себя глупо и очень меня злишь?
— Прости, прости! Я дурак, я ревную очень. Ненавижу твоего мужа и не скрываю. Он не понимает, какой алмаз подарила ему судьба!
Альбинка с недоумением смотрела на Дмитрия. Такого красноречия он не демонстрировал никогда.
— Случилось что? — мягко спросила она.
— Случилось. Люблю тебя.
— Ой, Мить! Выбрал бы кого помоложе. Столько красоток вокруг! У меня уже сил нет на такие страсти.
— А ты знаешь, что легендарные женщины, которые внушали сильные чувства сильным людям, были по преимуществу зрелого возраста? — Дмитрий заговорил вдруг тихо и вкрадчиво. Видимо, стало неловко и за нервозность, и за несдержанность, и за мучившую его жгучую ревность.
— Легендарные женщины? — оживилась Альбинка. — Например?
— Клеопатра. Когда в нее влюбился Антоний, ей было под сорок! По тем временам старушка уже.
— Антоний! Не мучь меня! — театрально произнесла Альбинка.
Ее вдруг ужасно потянуло домой. Не хотелось смотреть ни на Митю, ни на красиво сервированный стол. Почему-то особенно раздражал творожный шедевр. В том, что мужик печет сладкие пироги… есть что-то неправильное. А может, так кажется только тогда, когда этот мужик начинает раздражать?
— Аль! Нравятся тебе цветы? — спросил он, не сводя с нее глаз.
В прозрачной коричневой вазе стояли роскошные хризантемы, от бледно-желтых до темно-терракотовых. Альбинка обратила на них внимание, как только вошла в комнату. Она кивнула и потрогала острые стрелы темно-зеленой осоки, эффектно пронзившие нарядный букет.
Он хитро улыбнулся:
— Там есть коробочка. Для тебя.
Кольцо с черными и белыми бриллиантами он купил ей вчера. Итальянской работы, гладенькое такое. Дмитрию сразу понравилось.