Как он туда попал? Взломал дверь? Альбинка открыла? Вдруг его обожгла страшная догадка — не Альбинка, а Татьяна Павловна! Но тогда… Что ж получается, если действительно она?
Вихрь страшных мыслей уносил Глеба все дальше, и сердце отчаянно замирало на краю бездонной пропасти, которая отталкивала и притягивала черным прожорливым нутром. Реальные события последних дней и смутные тревожные подозрения переплетались причудливо, порождая мрачные догадки и новые вопросы.
Значит, чудесное избавление на Патриарших прудах не было случайным? Но если так, то и само нападение тоже! Есть ли какая-то взаимосвязь между его женой и Спасителем? Зачем он пришел в его дом? Не за тряпками же!
Спаситель топтался перед Глебом и проклинал свою неосторожность. Знал ведь, что не надо брать эти шмотки, но не устоял тогда, бес попутал. Он хорошо помнил, как открыл дверь в какую-то комнату, и в ней сразу зажегся свет. Комната оказалась гардеробной. На полках были аккуратно сложены свитера и рубашки. В ящиках хранилось белье. Его поразило тогда, что два ящика отведено под носки: один для совсем новых, еще ни разу не надеванных, другой — для стираных. В таком количестве он видел их только в магазине. На стойках висела одежда. На одной — брюки, пиджаки и даже смокинг. Две другие занимали пальто, куртки и плащи. Отдельно хранилась спортивная одежда, в том числе пара костюмов не совсем понятного назначения: не то для водных лыж, не то для подводного плавания. Он не очень в этом разбирается. Несколько специальных обувных стоек занято всевозможными туфлями, ботинками, сапогами…
Он в жизни не носил такой красивой, дорогой одежды и зачарованно смотрел на вещественные доказательства чужого успеха. Руки сами потянулись к белым с красным кроссовкам, но верный глаз сразу же определил, что будут малы. Обувь он даже мерить не стал, остальные шмотки пришлись впору.
Чтобы не выходить из дома с большой кладью и не навлечь на себя подозрения лифтерши, он не стал брать много, всего несколько вещей, но отказаться от них было выше сил. Как чувствовал, подведут они его! Так и случилось. Не хотелось рассказывать Глебу всю историю от печки. Пришло бы время — что-нибудь придумал бы, теперь изобретать придется на ходу!
Криво усмехнувшись, он приподнял вверх руки, давая понять, что сдается или принимает новые правила игры, и приблатненной походочкой направился в кухню.
Наспех сколоченная версия, в которой вранье крепко-накрепко перемешалось с правдой, звучала, тем не менее, интригующе и очень интересно. Глеб слушал ее с не меньшим вниманием, чем историю таинственного графа Монте-Кристо, впервые рассказанную ему в раннем детстве бабушкой.
Глеб-Спаситель признался, что как нападение на Патриарших, так и спасение действительно инсценированы им, чтобы познакомиться с Глебом, войти к нему в доверие и взять в союзники. Это, в свою очередь, было вызвано невозможностью в одиночку вытрясти из Альбинки одну тайну.
— Какую, я тебе, конечно, скажу, — заверил он Глеба, — но мне нужны от тебя кое-какие гарантии.
— Я тебя слушаю! — ответил Глеб, демонстрируя всем своим видом готовность к компромиссу.
— Если все закончится как надо, так ты это… — он запнулся, — должен будешь со мной поделиться!
Глеб кивнул, а Спаситель уточнил:
— Мне нужна квартира плюс гонорар за проделанную работу… Ну и вообще за идею!
Глеб опять кивнул.
— Сто тысяч долларов, — выпалил Спаситель, уставившись на Глеба недоверчиво.
— Ну что ты на меня уставился? — вспылил наконец Глеб, очнувшись от оцепенения. — Я не знаю даже, о чем речь! Как могу обещать какие-то тыщи! Но если что — поделюсь. Ты меня знаешь!
— Вот именно! — подхватил Спаситель. — Держишь меня на голодном пайке, а мне еще курево надо и водки хотя бы граммов двести на день, чтоб не околеть на холоде…
Глеб раздраженно махнул рукой — дескать, пора говорить по существу. Ему не терпелось узнать, что за тайну хотел тот вытрясти из жены.
Дальше Спаситель сделал еще одно признание: совсем недавно он освобожден из заключения, и отсюда все его проблемы. Нет ни денег, ни жилья, ни работы…
Глеб, гордый своим знанием жизни, удовлетворенно покачивал головой — тюремное прошлое Спасителя он и сам вычислил.
…Именно в тюрьме Спаситель услышал от одного старика о скифском золоте, а тому рассказал, в свою очередь, Ульянский Владимир Иванович. Перед смертью. Ульянский взял с него слово, что, освободившись, тот поможет его дочери продать скифское золото, чтобы сама девочка, в случае чего, не засветилась. Золото-то краденое. Сам Ульянский и украл! Но никто об этом не знает. Только Татьяна Павловна покойная и Альбина Владимировна. Ульянского и осудили вроде бы за другое…