— Хорошо, будем исходить из данного посыла, а на квартире подежурит кто-то из ваших друзей. На всякий случай. Для охраны и оперативной связи по обоим адресам будут присутствовать наши сотрудники. Как только поступит информация о месте и времени завтрашней встречи, собираем всех и обсуждаем детали операции. Очень важно, чтобы вас не заподозрили в обращении в милицию. Поэтому пойдём отдельно друг от друга. Рискованно конечно, но придётся пойти на этот шаг. Ни с кем в контакт не вступать, не заговаривать. Наши сотрудники будут рядом на всём пути от остановки транспорта. Внутри общежития к вам присоединятся наши люди.
Я вышел из здания на Литвинова около восемнадцати часов. Меня подвезли до Ленина, где высадили рядом с остановкой. Я благополучно сел на одиннадцатый автобус, подошедший почти сразу и подозрительно пустой. В нём сидела пара женщин, да двое мужиков подшофе, громко травивших анекдоты про Брежнева. Ну если это сотрудники майора, то переигрывают, актёры хреновы. Я вышел на своей остановке, сунул руки в карманы и изобразил величайшую задумчивость. Так и прошёл весь путь до общаги, не оглядываясь по сторонам. Внутри меня приветливо встретила комендантша. На вопрос о любых письмах, записках, звонках она испуганно покачала головой и шёпотом призналась, натужно улыбаясь:
— Шведов, тебя товарищи из органов ждут, паршивец эдакий. Ты чего натворил?
— А вы почему тут сидите, Наталья Игнатьевна? Это же палево.
— Что? — не поняла она.
— Сейчас вам товарищи из органов объяснят. Тут вахтёр сидеть должен. Идите позовите, кто у вас сегодня дежурит.
Странно, где все хвалёные товарищи из органов? Мне казалось, ими тут должна кишеть вся общага. Я уже подходил к своей комнате, как из двери напротив высунулся парень и предупредил:
— Сиди внутри, никуда не высовывайся, как появится курьер, тебя позовут.
Я кивнул: понял, — и вошёл к себе.
Внутри ожидал сюрприз — двое парней, переглянувшихся при виде меня.
— Здрасьте, — неприязненно поздоровался я. Могли бы хоть в комнате никого не оставлять. Без того нервы на пределе.
— Здрасьте, — кивнули они в ответ, искоса рассматривая меня. — А ты тоже… откуда следует?
— В смысле? Я Шведов. Вы меня пасёте тут.
— Так ты не из милиции?
— Я нет. А вы?
— Мы тут живём.
— Здрасьте. Это я тут живу.
— Погоди-ка. Ты наш новый жилец? А мы археологи. Приехали с раскопок, а тут творится непонятно что? Из-за тебя, что ли?
— Ясно. Вы два Славика? А я Саня.
— Будем знакомы. Так ты нас просветишь, что происходит?
— Нет, пацаны, не могу. Я кучу бумажек о неразглашении подписал.
— Ну хоть намекни.
— Намекаю: меньше знаешь, крепче спишь. Тут серьёзные товарищи на этажах дежурят. Ловят Мальчишей-Плохишей. Лучше скажите мне, пожрать чего есть? Мотался весь день, хоть бы накормил кто. Вам-то можно из комнаты выходить? А то мне запретили.
— Тушёнка пойдёт? У нас тушёнки вагон остался, видеть её не можем уже.
— О, давай, годится. А хлеб на окне должен быть.
— И что, даже греть не будешь?
— Да пофиг. Главное что-нибудь в желудок уронить. Горячее, холодное, это такие мелочи.
Я уже доедал тушёнку, когда в дверь ворвался тот самый парень из комнаты напротив:
— Шведов Александр, спускайся вниз, ждут тебя.
Я сунул ложку в банку, а хлеб за щёку — по пути дожую, и пошёл на вахту. Там меня и впрямь ждали. Пятеро в штатском и без погон, которые сгрудились у стола вахтёрши.
— Товарищи, — прыгала вокруг комендант. — Возможно, вам будет удобнее в актовом зале?
— Гражданочка, не мешайте, — вежливо оттёрли её. — Шведова позвали?
— Здесь я, — подал я голос.
— А, пришёл. Боцман назначил время и место. Садись, слушай вводную. Завтра в восемь ноль-ноль как штык должен быть здесь. Пройдёшь инструктаж, после чего выдвинешься на станцию Иркутск-Сортировочный. Твоя задача войти в контакт с Боцманом…
— А Зина?
— Зина? А, заложница. Боцман обещает отпустить её, как только ты явишься. А он, по слухам, своё слово держит. Так вот, тебе необходимо отделить его от остальной банды. Пообещай сообщить ему нечто очень секретное, что его подельникам слышать не положено. Как только вы останетесь одни, избегай окон и дверей. При первых признаках беспорядка или вдруг стрельбы, падай на пол, закрыв голову руками.
— А Боцман?
— А это уж не твоя забота.
— Да, но он-то наверняка будет вооружён.
— Он никогда не носит при себе оружия. На этом пока всё. Можешь возвращаться к себе, ложиться спать.
— А если никто меня и слушать не будет. Отоварят по голове, как в прошлый раз, и все дела.