— Ясно, — скрежетнул я зубами.
Слиток всплыл. Не мог его Боцман быстренько пристроить к делу.
— Мы вам подготовим отношение в архив и в редкий фонд научной библиотеки. Обычно туда только дипломников допускают, но для вас сделают исключение. Вы говорили с Шиловым?
— Да, вчера.
— Отлично. Считайте, что вы к нему прикреплены на научное руководство с сегодняшнего дня. Отнеситесь ответственно к заданию, порученному товарищами с Литвинова.
— Куда ж я денусь, — буркнул я.
— Меня не поставили в известность, почему именно вы должны заниматься столь ответственной работой. Я предлагал студентов со старших курсов, преподавателей, в конце концов, того же Шилова. У него и опыт и наработки. Тщетно.
— Спасибо, — невесело усмехнулся я. — У меня просьба.
— Да-да?
— Вы как-то донесите до преподавателей, чтобы на меня не пялились как на прокажённого. И студентов пусть угомонят, а то проходу не дают, особенно в общаге. Нервирует.
— Мы постараемся. Сегодня кафедральный день, вашу просьбу на кафедры передадим. А по поводу общежития — вас сколько в комнате?
— Четверо.
— Да, многовато. Что же, подумаем, что можно сделать.
— Спасибо. Я пойду? Пара началась.
— Идите. Удачи.
В аудиторию я опоздал, поэтому постарался просочиться тихо и незаметно. Мог и не стараться. Сотня глаз проводила меня взглядом до места. В воздухе повис невысказанный вопрос.
— Так, не отвлекаемся, — первым опомнился препод.
— Что на этот раз? — озвучил всеобщий интерес Лёха шёпотом.
— Декану звонили, откуда следует. Теперь я официально занимаюсь темой золота Колчака.
— Что он об этом думает?
— Руки трясутся, лысина потеет.
— Понятно.
— Лёх. Меня беспокоит твоя судьба.
— А меня твоя.
— Ну и зря. Мне вон наперебой предлагают варианты жилья и не только. А вот тебе не прилетело бы за компанию.
— Уржаться можно. На крючке сидишь ты, а прилетит мне.
— Я им нужен живой и невредимый, в отличие от тебя. Кто поручится, что в следующий раз Боцман не захватит более перспективного заложника?
Вот с этого мы и начнём с майором, прежде чем о чём-то договариваться. Безопасность моя и моих близких. Кстати, у меня на Перевозе две семьи, равно дорогие моему сердцу. А Боцман по-прежнему базируется в тайге слишком близко от них.
Когда после пар меня у крыльца вновь встретил вчерашний лейтенант на чёрной волге, я понял, что моей нормальной жизни пришёл конец.
— Куда мы сегодня? — спросил я, помахав на прощание Лёхе.
Бедолага, одному в архиве пылиться. А если подумать, то кто ещё из нас бедолага. Скоро и меня в архив ушлют, и попробуй не откопать что-то полезное.
— В управление, — то ли ответил мне, то ли скомандовал водителю мой сопровождающий.
Всё-таки капец какие они все серьёзные. Их этому специально учат? Или отбирают подходящих бирюков и мизантропов? Интересно, где на комитетчиков учатся?
На входе в легендарное здание с нас стребовали документы, так что паспорт был взят не зря. Подмывало сказать, мол, простите, забыл, и посмотреть на реакцию. Пропустили бы или отправили восвояси? Хотя, скорее всего меня бы аккуратно развернули за шкирняк и прокатили до общаги и обратно. Поэтому я послушно выложил паспорт, получил свой временный пропуск и проник в святая святых спецслужб нашего города. Не то чтобы побывать на Литвинова было моей мечтой, но в подобных овеянных легендами местах ожидаешь встретить лично товарища Дзержинского или какого-нибудь Берию местного разлива. А ведь здесь, по слухам, в тридцатые годы работала та самая тройка НКВД, и якобы в подвале приговоры приводили в исполнение. Отсюда и трупы в Пивовариху вывозили. Я довольно скептически относился к подобным сведениям. Какая была надобность стрелять политических в центре города, чтобы потом возить останки за тридевять земель?
Так или иначе, мы пришли в старомодно обставленный кабинет, с зарешеченными окнами, огромной подробной картой города, деревянной некрашеной табуреткой посередине и лампой на столе. Спасибо, сесть предложили не на табурет, а на кожаный диван у стены. Значит, пока пряники не кончились.
— Здравствуйте, Александр, — кивнул мне хозяин кабинета. — Как настроение?
— Средней паршивости.
— Вот как? Что-то случилось?
— Кроме вас, ничего. Пока ничего. Хотелось бы быть уверенным, что с дорогими мне людьми ничего не произойдёт по моей вине. Что вы думаете предпринять на эту тему? — в лоб спросил я.
— Вот такой наш юный друг Александр Шведов, — приглашающим жестом указал майор на меня.