Сэм рассеянно кивнул. Он не мог сосредоточиться, поскольку то и дело отвлекался на Холкова и его подручного, которые были уже на полпути к капелле и крутили головами во все стороны, выискивая добычу.
Реми продолжила мозговой штурм:
— Вокруг полно углов, но вряд ли имеется в виду бревенчатое здание.
За ограждением слева находился окруженный живой изгородью пивной ресторанчик. Внутренний двор был заставлен столами под зонтиками. Баварский духовой оркестрик наигрывал народную песню в стиле «умиа-умпа», слушатели подпевали и хлопали в ладоши. Миновав пивной дворик, Сэм и Реми обошли вокруг задней, напоминающей домик части церкви и очутились на лужайке с северной стороны.
— Пушка, — сказал Сэм, замирая на месте и вытягивая руку. — Кажется…
Реми проследила взглядом, куда указывал Сэм. В тридцати ярдах от них, посреди газона, стоял доходивший до пояса каменный пьедестал. Сверху красовался отлитый в бронзе декоративный секстант, древний навигационный инструмент, обычно использовавшийся для того, чтобы рассчитать положение солнца над горизонтом. Хотя большинство секстантов размером не превышали лист бумаги формата А4, этот был раз в пять больше, с длиной стороны примерно четыре фута. Увеличенная до гротеска труба напоминала ствол мушкетона.
Сэм и Реми обошли вокруг. Здесь народу было меньше; большинство посетителей не сходили с гравийных дорожек, разглядывая капеллу, горы и озеро.
— Тут мемориальная дощечка, — сказала Реми. На немецком.
Сэм наклонился:
— «Подарено августа 1806 курфюрсту Максимилиану I Иосифу из дома Виттельбахов, члену Рейнской конфедерации и королю Баварии, Наполеоном I, императором Франции».
— Уж подсказка так подсказка, — сказала Реми. — Вот, Сэм, взгляни.
Он подошел к присевшей на корточки жене. Нижняя часть секстанта состояла из вертикальной стрелки, которая должна была скользить по дуге с вырезанной в ней шкалой, каждая отметка шкалы соответствовала одной шестой градуса. Сейчас стрелка указывала на семьдесят.
— Не то, — сказала Реми. — Было бы мило, если бы стрелка указывала на тройку.
Внезапно Сэм схватил жену за плечо и повел вокруг пьедестала, встав ровно между секстантом и капеллой. Сквозь радиусы прибора они наблюдали, как Холков с напарником бредут по тропе к бревенчатым зданиям, ближе к деревьям.
— А может, и то, — сказал Сэм. — Давай-ка включим фантазию. Если секстант — наша пушка, а зарубки на дуге — наши замки, наши крепления, то эта часть загадки Лорана — метафора.
— Продолжай.
— Вспомни строку: «Три замка, четвертый утерян, укажут дорогу на Фригизингу». Отсюда следует, что четвертый замок дополняет комплект. Полный комплект — это сколько в процентах?
— Сто.
— Значит, каждый замок представляет четверть от комплекта. Сколько зарубок на дуге?
Реми проверила.
— Сто сорок две.
Сэм подсчитал в уме:
142: 4 замка = 35,5;
35,5 х 3 замка = 106,5.
— Ладно, представим, что мы приподняли «ствол мушкетона» на сто шесть градусов… — произнес он.
Они присели на корточки возле секстанта, мысленно рассчитывая новый угол трубы. Оказалось, что труба указывает прямо на переднюю башенку-луковку, глядящую на них с красной крыши капеллы.
— Кажется, такие места обозначают крестом на картах? — спросила Реми. — В метафорическом смысле.
— В нашем случае обозначить лучше треугольником, — поправил ее Сэм. — Будем надеяться.
Не успели они сделать и десяти шагов по направлению к капелле, как громкоговоритель заверещал дурным голосом, сначала на немецком, затем на английском:
— Внимание, посетители. Поступило предупреждение о приближающейся буре. Ожидается штормовой ветер, поэтому мы вынуждены закрыть парк. Просим всех не торопясь пройти на выход к пристани. Следуйте инструкциям персонала парка. Приносим извинения за доставленное неудобство. Спасибо.
Вокруг поднялся недовольный ропот, родители начали окликать детей. Люди задирали головы, вглядываясь в чистое синее небо.
— Что-то я не вижу ника…
— Вон там, — сказала Реми.
Стена пурпурных с черным отливом туч перекатилась через вершины гор на юго-западе. На глазах у Сэма и Реми грозовой фронт, как в замедленном повторе, спустился по склону горы и пополз дальше, по направлению к озеру.
Народ стал подтягиваться к причалу, кто-то припустил бегом, кто-то шел неспешным прогулочным шагом. Персонал в голубых рубашках выступал в роли пастухов, мягко поторапливая зазевавшихся и помогая родителям управиться с детьми.
— Не знаю, как ты, — сказал Сэм, — а я не в восторге от…
— Я тоже. Мы остаемся. Надо найти укрытие.
— Пойдем.
Сэм, а следом за ним и Реми направились к берегу; ярдов через пятьдесят дорожка расходилась в две стороны: налево — к лесу, направо — к пирсу. Они повернули налево и пустились трусцой, миновав около дюжины посетителей, спешащих навстречу. Мужчина в баварских шортах с двумя едва научившимися ходить малышами окликнул их по-немецки:
— Не в ту сторону! К причалу сюда.
— Уронил ключи от машины, — ответил Сэм. — Мы мигом, туда и назад.
Через минуту они добежали до леса. Дорожка поворачивала налево, к бревенчатым постройкам, но Сэм и Реми направились вперед, пролезли под перилами и спрятались в кустах. Футов через сто они остановились и сели на корточки, скрючившись под раскидистыми ветвями одной из сосен. Наверху свинцовые тучи наползли на полуостров, загородив солнце.
Следующие двадцать минут они наблюдали из-за деревьев, как припозднившиеся посетители бегут — кто по дорожкам, кто напрямик через газон, к пирсу. Через несколько минут сквозь просвет в хвое промелькнул один из туристических корабликов, который пыхтя пробирался вверх по озеру, навстречу ему с севера спешили два других; еще недавно безмятежная гладь озера бурлила, расходясь острыми барашками волн.
Шум голосов постепенно стих вдали, сменившись свистом ветра в ветвях и доносящимися с пирса приглушенными криками: «Все на борт!» Громкоговорители, которые повторяли одно и то же предупреждение каждые тридцать секунд, умолкли.
— Становится холодно, — сказала Реми, обхватывая себя руками.
Сэм, который предусмотрительно воспользовался советом из путеводителя, достал из рюкзаков ветровки и вязаные шапки. Реми натянула одежду и втянула кисти в рукава толстовки.
— Как думаешь, они уплыли с остальными? — спросила она.
— Зависит от того, какое решение примет Холков. Скорее всего, они будут ждать последнего катера и выискивать нас в толпе отъезжающих.
— И все-таки что-то мне подсказывает, что нужно исходить из худшего.
— Согласен.
Прождали целый час. Наконец последний катер исчез за полуостровом. Наметающий густые снежные хлопья ветер дул мощными порывами, клоня и сотрясая верхушки деревьев. Сосновые шишки со стуком осыпались на землю, с кустов срывало листву. Снег начал собираться у стволов деревьев и на траве, но тут же таял, если попадал на нагретые солнцем гравийные дорожки, поднимаясь обратно в воздух завитками пара, которые ветер закручивал в крохотные водовороты.
— Давай-ка осмотримся, — сказал Сэм. — Найдем место, где можно погреться.
Они вернулись на дорожку и поднялись обратно на лужайку, выбрав бревенчатую хижину с низкой мансардной крышей и полупрозрачными окнами из толстых стеклянных блоков, заменявших простое стекло. Это было длинное строение, примерно сто футов в длину; у дальней стены располагалась лестница, ведущая наверх, к двери на втором этаже. Сэм и Реми взобрались по лестнице и подергали ручку. Не заперто. Зайдя внутрь, Фарго оказались на чердаке с антресолями. Внутри было темно, если не считать серого света, который просачивался сквозь тусклую стеклянную плитку.
— Не пятизвездочная гостиница, конечно, зато защитит от ветра, — сказал Сэм.
— Комфорт — понятие относительное, — улыбнулась Реми, отряхивая снег с толстовки.
Они нашли уголок потеплее и присели.