Недалеко от аэропорта заприметил я метеостанцию. Профессиональной терминологией этой специальности я владею. Кое-кого из преподавателей КПР[8] знаю, полярников известных, повезет, сойду за своего. Метеорологи народ, как правило, отзывчивый, упаду у них до рассвета, след слегка остынет. Ну а сейчас ходу от отеля, на окраину, ближе к аэропорту, вряд ли на этом направлении меня ждут.
Уже глубокой ночью, пробираясь какими-то неосвещенными, немощеными улочками, застроенными ветхими деревянными развалюхами, я вышел из города и, держась параллельно шоссе, ведущего в аэропорт, добрел до метеостанции. Дверь была не заперта.
В аппаратной, перед рацией, за столом сидел радист, полусонный мужичок лет сорока. Он без удивления взглянул на меня.
— С четыреста десятого? Утром летите?
— Точно, — наудачу включился я в разговор. — Слушай, поспать у тебя можно пару часиков?
— Валяй! — махнул он рукой в сторону потертого кожаного дивана. — Я сейчас срок отдам, чайку попьем. Да и ваших РД[9] три штуки надо передать.
Я снял кожанку, свернул потуже и, положив под голову, с наслаждением вытянулся на продавленном ложе. Радист установил связь, стал передавать метеосводку. Работал он довольно медленно, классическим старым ключом, и, несмотря на отсутствие тренировки, я хорошо разбирал содержание текста.
Сквозь волны захлестывающего сознание сна прорывался знакомый приветливый писк морзянки. После метеосводки радист сменил позывной и связался с другим адресатом. В эфир пошли две радиограммы о каких-то запчастях к бульдозерам и топливе. Я совсем уже было заснул, как вдруг третий текст напрочь прогнал дремоту.
«…со стороны указанного лица отмечены настойчивые попытки сбора специальной информации тчк принадлежность известной службе установить не удалось тчк предпринятыми мерами передвижение блокировано тчк решение о ликвидации подтверждено старым…»
Вот это да! «Указанное лицо» — это, вполне возможно, я и есть. Интересно, что понимается под «решением о ликвидации»? Неужели буквально? Спросить разве у радиста? Как же такая радиограмма открытым текстом идет? Почему с метеостанции? Что это за канал у них, кто адресат? Рация обычная, старая армейская Р-104, хотя, черт его знает, может, только корпус старый. Вон ящиков каких-то полно, шифраторы-дешифраторы… А что, если еще кто-нибудь с этого «четыреста десятого» на чаек заглянет? Деваться, однако, мне некуда, придется выдержку проявлять.
Прошло не меньше трех часов, прежде чем радист задремал, склонившись на стол рядом с недопитым стаканом почти черного крепчайшего чая. Все это время я лежал как на иголках. Как только стало ясно, что сон овладел им всерьез, я тихонько встал, хлебнул для бодрости остывшего горького чифиря и на цыпочках вышел наружу. Слава Богу, никого.
Рассветом еще и не пахло, когда я почти бегом маршировал в сторону вокзала. Никаких соображений толковых в голову не приходило, я полностью полагался на удачу. Вот и мост через Уду деревянный, старинной постройки. Я почти до середины успел дойти, когда сзади слегка задыхающийся, хриплый голос произнес:
— Постой-ка, браток!
Так, два человека. Впереди — невысокий кудреватый крепыш, чуть позади жердеобразный юноша в берете. На мосту и вообще в зоне видимости — никого. Река внизу бурлит, о камни острые пенится, метров семь до воды. Где же они меня засекли?
Куртку я скинул, левую руку обернул. И вовремя — кудрявый нож из сапога кирзового вытянул. Длинный ножик, тонкий как шило, с крестообразным упором. Из руки в руку ловко перебрасывает — похоже, профи. Но бить будет с правой, правша явный — из правого голенища правой рукой оружие вытащил.
Юноша вроде бы без железа. А вдруг пистолет? Тогда все. Но нет, вроде любители тихих забав попались.
Юноша справа зашел. Краем глаза контролирую руки — пустые. Ну, поехали! Одновременно хлопцы прыгнули. Так, сзади имеем удушающий захват, спереди — удар ножом. Джентльменский набор! Блокирую удар левой рукой. Нож прошил слои толстой кожи, длинный, зараза, чуток я не рассчитал, царапнул все-таки ребро. Захватываю вооруженную руку. Застрял кудрявый. Левой лупит по корпусу, но — терпимо. Хуже сзади, юнец очень умело воротником работает, уже в башке смутно, еще пяток секунд, и все — в аут.
Спасибо Ваське Баринову, пять лет я у него в «Трудовых резервах», в Балакиревском переулке, надежды подавал. На сборах, на Сенеже, учил он нас, любимчиков своих, не только вольной борьбе, но и уличной драке — от оценки выражения лица нападающего до жестоких ударов, ничего общего со спортом не имеющих. Сам был из шпаны, через себя многое пропустил, а тренер был милостью Божьей…
8
КПР — Курсы полярных работников (учебный центр метеорологов в пос. Кучино Московской обл.).