— Итак, — заключил Карабас, — продолжение ваших романтических отношений грозит тебе или пожизненной инвалидностью, или смертью. Я, как твой начальник, друг и полубрат, этого допускать не намерен. Поэтому вам с Алисой придётся расстаться. И лучше это сделать сейчас, потому что потом будет гораздо тяжелее. Так что завтра она нас покинет. Нет, я её не выгоняю. Я дал ей задание. Как агенту Тора-Боры и моему личному агенту. Задание несложное. Но требующее её присутствия в другом месте.
Кот пропустил воздух сквозь зубы с тихим шипением.
— Что касается тебя. Я не намерен держать тебя связанным взаперти, как ты подумал. Я даже не буду копаться в твоей голове и просматривать твои мысли. Ты просто дашь мне слово. Пообещаешь, что завтра расстанешься с лисой и не будешь её искать. Этого достаточно.
Баз почувствовал, что чужая воля отпускает его. Он с яростью повернулся к собеседнику — и тут его ярость как бы осеклась, замолчала.
У Карабаса было очень неприятное выражение лица. Такое выражение кот видел на лице шефа всего один раз — четыре года назад, когда Карабасу пришлось отпустить восвояси хемульского шпиона-менталиста, которого раввин искал пять месяцев и которого намеревался лично накуканить и выпотрошить.
— Я мог её убить, — сказал Карабас. — Просто парализовать лёгкие. Тебе сказал бы, что у неё отрос очередной костяной шип. И проткнул ганглии, например. Ты бы поверил. Дня три-четыре глушил бы валерьянку. Может, неделю. Потом попросился бы на задание. А у меня стало бы одной проблемой меньше. И, заметь — ни одной новой проблемы. Но я этого не сделал.
— Благодарствую, — сказал кот, тщетно пытаясь придать голосу хоть какой-то оттенок язвительности.
— Не за что, — серьёзно ответил Карабас. — Я подумал и решил, что поступлю иначе. Я расскажу Алисе всё то, что сейчас говорю тебе. Объясню, что на тебя охотится непонятно кто, в Зону тебе идти нельзя, а ты попрёшься ради чувств к ней. И что из-за неё ты погибнешь. Как думаешь, что она сделает?
— Что от меня требуется? — спросил Базилио.
— Выбор, — сказал Карабас. — Я даю тебе выбор. Или ты мне поклянёшься, что расстанешься с Алисой. Или — приведёшь крайне убедительные аргументы в пользу иного варианта. Предупреждаю: они должны быть убедительными не для тебя, а для меня. Думай, Базилио. Думай.
Базилио попытался думать. В голове было пусто, в сердце — тесно и больно. Он чувствовал, что боль только начинается, что она ещё не дошла до головы, а когда дойдёт — ему станет очень, очень скверно. Но пока он ещё мог рассуждать здраво. Рациональный подход утверждал, что Карабас в общем и целом прав. Он был жутко, кошмарно, абсолютно неправ вот именно здесь и вот именно сейчас, именно здесь и именно сейчас. Вот только способа убедить его в этом у кота не было.
— Ты шеф, — наконец, сказал он. — Ты знаешь то, чего не знаю я. Ты можешь то, чего я не могу. Дай нам шанс, Карабас. Надави на Болотного Доктора. Найди другого врача. Придумай что-нибудь.
— Я думал об этом, — сказал Карабас. — И о многом другом тоже. Нет, невозможно. Наши отношения с Болотником таковы, что я могу просить его о многом. Но не обо всём. В частности, я не могу отправлять к нему пациентов. Для него это принципиально. Заставить его я тоже не смогу. И чтобы больше не поднимать эту тему: я действительно знаю то, чего ты не знаешь. Так вот, с учётом этого момента: я не знаю способа вылечить твою подругу. Я думаю, что шансов нет. А я хорошенько подумал. У тебя есть что сказать на это?
— Я не могу её бросить, — сказал кот. — Не могу.
— Можешь-можешь, — Карабас произнёс это почти ласково. — Итак, все твои доводы исчерпаны? Я имею в виду — рациональные доводы?
— Да, — признал кот.
Карабас развёл руками — мол, сам всё понимаешь.
— Допустим, я дам слово, — сказал Баз. — Но не уверен, что его исполню.
— В таком случае, — вздохнул Карабас, — случится всё то, что я описал тебе раньше. Плюс к тому я буду считать тебя существом, не отвечающим за свои слова. Что в нашем с тобой случае приводит к изменению формата отношений. Нет, это не шантаж. Ты меня знаешь давно и хорошо.
— А если я не буду ничего обещать? — Баз посмотрел раввину в глаза.
— Тогда я буду считать себя свободным по отношению к Алисе, — раввин взял чашечку из-под кофе и аккуратно поставил на блюдечко. — То есть от неё избавлюсь. Тем или иным способом.
— В таком случае, — выцедил Баз сквозь зубы, — считай, что я слово дал.
— Нет, нет, — терпеливо сказал Карабас. — Скажи всё как полагается. По полной форме. На русском и на людском.