— О том, что мы ушли? А, не беспокойтесь. Они подумают, что вы меня соблазнили. И сейчас мы пойдём в мою спальню, — совершенно серьёзно ответил Барсуков.
— А куда мы идём? — решила уточнить поняша.
— В мою спальню, — сказал Барсуков, открывая балконную дверь в коридор.
Цокая копытами по старому дереву, Мирра думала, а не соблазнить ли полковника на самом деле. Няша он не боялся, мужской интерес к Мирре проявлял — ни в коем случае не выходя за рамки приличий, но достаточно недвусмысленно. В свою очередь, Мирра уже ощущала неприятную пустоту внутри, верный признак интимной недостаточности. Ну и, наконец — будет что рассказать Молли Драпезе… и, может быть, Львике.
От этой последней мысли Ловицкая поёжилась. С некоторых пор занятия с дочкой Верховной, к которым привлекла её Молли, стали для неё чем-то вроде сладкой пытки. Судя по поведению Львики, она тоже чувствовала нечто подобное. Ловицкую удерживала только верность Молли и страх перед Верховной, которая подобного романа наверняка не одобрила бы. Львика тоже чего-то опасалась — вероятно, маму. Так что две кобылки пока балансировали на грани, причём обе прекрасно понимали, что долго не продержатся. Если бы не эта поездка, думала Мирра, то, наверное, всё бы уже случилось…
— Прошу, — сказал Барсуков, открывая дверь.
Спальня полковника представляла собой небольшое помещение без окон. Стены были отделаны дубовыми панелями, но промозглая каменная сырость всё-таки чувствовалась. Мебели не было, кроме низенького столика с огромной салатницей, бокалами и бутылками в ведёрке со льдом. С одной стороны был постелен коврик, с другой — понячья подстилка изрядной ширины и толщины. Свет шёл от встроенных светильников за панелями — мягкий, бестревожный.
Окинув взглядом обстановку, поняша поняла, что полковник имеет в виду именно то, о чём она только что думала.
Демонстративно поколебавшись, — Барсуков не сводил с неё глаз, — Мирра переступила порог.
— Устраивайтесь, — полковник широким жестом указал на подстилку.
Мирра осторожно опустилась на мягкое и вытянула передние ноги. Услужающая ласочка — перед поездкой Ловицкая сменила личную челядинку — поправила ей попону и снова спряталась.
— Ну что ж, — предложил полковник, — приступайте, а я пока открою, — он потянулся за бутылкой, а поняша — к салату.
Пробка хлопнула, но в потолок не улетела: полковник и здесь оказался на высоте.
Салат был хорош — с медовым клевером и подсоленным авокадо. Решив не стесняться, она зарылась в него мордочкой и с удовольствием сжевала, вылизав стенки.
Когда она, облизываясь, подняла голову, ласка держала перед ней полоскательницу с шампанским. Полковник сидел на коврике, скрестив ноги, с высоким узким бокалом в руке. Поняша машинально отметила пушистый мизинец полковника, изящно подложенный под донышко.
— За что пьём? — поинтересовалась Мирра.
— За присутствующих здесь дам, — галантно ответил полковник.
Шампанское произвело на поняшу надлежащее действие — и в голове, и в сердце, и в других местах. Однако рассудка она никоим образом не потеряла.
— Всё прекрасно, — поощрила она Барсукова. — Но присутствующие здесь дамы ждут объяснений.
— Вы решили начать с этого? — полковник произнёс эти слова с точно рассчитанной и не обидной долей иронии. — Извольте. Я сказал, что вы не там ищете. Что ж, я поясню, что имею в виду. И вопреки своей репутации скажу правду. Надеюсь, это не останется без вознаграждения? — он осторожно улыбнулся, чуть-чуть приобнажив клыки.
— Вы можете рассчитывать на всё, что может дать бедная поняша без ущерба для своей чести, — в тон ему ответила Ловицкая, кокетливо опуская ресницы.
— А ваша честь — верность Верховной, — закончил Барсуков. — Обещаю, что на это я не посягну. Так мы договорились?
Мирра посмотрела на собеседника, добавив во взгляд теплоты. Ровно столько, чтобы это не показалось попыткой заняшить. Барсуков отдарился понимающей улыбкой.
— Ну что ж, если по этомувопросу у нас взаимопонимание… — полковник подлил себе шампанского и с видимым удовольствием выпил. — Давайте сначала опишу ситуацию, как я её вижу с вашей стороны.
Мирра оценила хитрозакрученную фразу, улыбнулась, кивнула.
— Итак. Вам всё видится следующим образом. Вас направили заключать договор с шерстяными. Вы отнеслись к этому скептически, поскольку, по вашему мнению, договора с нахнахами не стоят бумаги, на которой они написаны. Кстати, это неверно. Шерстяные нарушали договора не чаще, чем другие. Просто у них скверная репутация. Во-первых, они не признают понятий, что воспринимается как заведомое кощунство и игра без правил. Во-вторых, они не соблюдают дипломатических приличий. Другие домены, желая нарушить договор, ищут какой-нибудь формальный предлог, а если его нет — устраивают провокацию. Шерстяные же на это не размениваются и разрывают соглашения, как только они перестают их устраивать. Но если брать именно количественную сторону — они не лучше и не хуже других. Хемули нарушили и разорвали больше договоров, чем мы. А те, которые не нарушали, толкуют крайне казуистически — к своей, разумеется, выгоде…