— Вот примерно это и будет, — закончил он, подавая посудинку услужающей ласочке. — То есть оттуда брызнут потоки электората и матценностей. О дележе которых лучше договориться заранее. Во избежание стычек из-за добычи. К войне они не приведут. Воевать в такие моменты себе дороже. Но мы потратим существ, время и ресурсы. И многое упустим. Дальше нужно продолжать или уже понятно?
— А Верховной это понятно? — спросила Ловицкая, немного подумав.
— Откуда же мне знать? Я лучше вас… послушаю, — ответил полковник, откровенно разглядывая круп Мирры.
Поняша тем временем напряжённо думала. Паузу в речи полковника она, конечно, заметила, и прекрасно поняла её значение. Но именно сейчас, в эти секунды, ей было не до флирта. Следовало принять важное решение, причём на свой страх и риск.
Ловицкая не первый раз ломала голову над тем, почему к шерстяным послали именно её. Она считала себя неплохой переговорщицей — но, если честно, не самой лучшей. Никакими специальными знаниями о шерстяных она не владела, да и не стремилась. Личных контактов у неё тоже не было. Ей не доводилось даже няшить шерстяных. И что самое обидное — ей не дали ни времени на ознакомление с тематикой, ни внятных инструкций. Фактически, её просто отстранили от текущей работы Совещания и отправили незнамо к кому незнамо зачем.
В свете откровений полковника кое-что начало приобретать очертания. Ловицкая обладала некоей информаций о планах Верховной, касающихся Директории. Разумеется, инфа была сугубо неофициальной — не считать же за официальный источник любовницу. Драпеза, правда, числилась её замом, но лишь формально — на самом деле всё её время уходило на подготовку Львики. О чём знал крайне узкий круг посвящённых. Ловицкая в него входила de facto, но формальных обязательств перед Верховной не несла. Конечно, в случае неправильного решения её освежуют заживо безо всяких формальностей. С другой стороны, если она протупит, её тоже ничего хорошего не ждёт.
Мирра решилась.
— Я знаю, — сказала она, почти не кривя душой, — что Верховная собирается отправить в Директорию свою дочь. И, видимо, думает, что там она будет в безопасности.
— Да, мне докладывали, — ответил полковник. — Львика? Кажется, так её зовут? — Молли машинально кивнула. — Я рад, что вы оказали мне доверие. Отплачу тем же. Вы знаете, чему её учат? Нет, не уточняйте ничего, просто скажите — знаете?
— Я принимаю участие в её обучении, — призналась Ловицкая.
— Ну вот. И это не совсем то, чему учат молоденьких певичек. Как вы считаете, насколько далеко заходят идеи Их Грациозности насчёт дочки?
Молли вздрогнула, шкурой почувствовав — вот оно, то самое, суть дела.
— Я считаю, — эти слова она выделила голосом, — что она видит её в составе руководства домена. Старого или нового руководства, — добавила она, отчаянно надеясь, что не промахнулась.
Барсук сдвинул брови.
— Боюсь, ни вы, ни она не понимаете всего масштаба грядущих перемен, — сказал он. — Хотя на данном этапе это не так уж важно. Поймите: наша цель — не в том, чтобы лишить кого-то власти. Или кому-то дать власть. Наша цель — глобальные изменения, для которых пришло время. Те, кто впишутся в новый формат — выиграют. Остальные проиграют.
Ловицкая поняла, что речь идёт совсем не о шерстяных. Догадки не сей счёт у неё возникли — вот только не такие, которые стоит озвучивать. Оставалось полагаться на чутьё. Оно у Ловицкой было. И подводило редко.
Сейчас, несмотря на уверенный тон полковника, Мирра ощущала какой-то едва заметный, но ощутимый зазор между его словами и реальностью. То, что он говорил, вполне могло стать правдой, да. Но правдой ещё не стало.
— Есть мнение, — сказала она, решившись, — что не всё так однозначно.
— Вот как? — барсук посмотрел на поняшу очень пристально. Взгляд его было выдержать трудно, но у неё это получилось.
— А вы тонко чувствуете тентуру, — как бы нехотя признал Барсуков. — Ну что ж, в чём-то вы правы. Не всё так однозначно. Не все решения приняты окончательно и бесповоротно, скажем так. Я-то лично считаю, что это вопрос времени.
— А если нет? Может быть, чего-то не хватает? Например, нашего участия? — Ловицкая решилась на то, чтобы слегка, совсем чуть-чуть, поднажать. Она сама уже не очень-то понимала, чего хочет от собеседника: Мирру вело чутьё, она чувствовала какую-то не вполне ясную возможность и не хотела её упускать.