— Хорошо, Федор, вместе пойдем, — не дожидаясь мнения старца, согласился Фрол. Он понимал, что отказать Федору сейчас, когда его друг в опасности, было все равно что не признать в нем настоящего мужика. А это было несправедливо.
Отец Серафим тоже понимал это и одобрительно кивнул:
— Только вот что, Анюта теперь на поправку пошла, ей дома лучше будет, заберете ее домой, родителям возвернете. Так оно и правильней будет.
Улыбнувшись, добавил:
— А на свадьбе, если пригласишь, обязательно буду.
Федор расцвел в улыбке.
— Дак, конечно, приглашаю!
— Ты еще невесту не сосватал, а уже и приглашаешь! Когда свадьба-то? — рассмеялся Фрол, хлопая Федора по спине. — А то явимся на свадьбу, а жених-то другой?!
Федор, оглянувшись на зимовье, не слышит ли его конфуз Анюта, лицом вдруг раскрасневшись, ответил:
— Не отдадут добром, сбежим по-настоящему.
— Не дрейфь, Федор, отдадут, я ж в сваты к тебе пойду, не откажет Никифоров, он мне теперь жизнью обязан.
— Правда пойдешь? — потеряв от волнения голос, прошептал Федор.
— Правда, правда…
— Тогда я это, сейчас Анюту упрежу, чтоб собиралась! — подхватился Федор.
— Куда ты, Федор, погодь, утром пойдем, не в ночь же…
— Фрол, нам торопиться надоть, Семен-то не знат, что у Косых на мушке оказаться может. Седня выходить надо, седня… — сказал Федор, уходя.
— И то верно, хорошо, собирайтесь, думаю, дотемна на Ангаре будем, вода вроде поднялась в речке. Быстро пройдем, — согласился Фрол.
Вскоре они втроем уже сидели в просторной долбленке Фрола и, ловко подгребая легкими веслами, удерживая ее в самом русле, быстро спускались к Ангаре. Анюта обрадовалась своему возвращению домой. Соскучилась по матери, сестрам, только иногда грусть мелькала в ее глазах при мыслях о расставании со старцем Серафимом да Ульяной, до того они стали ей родными за это время. О том, что предстоит встреча с отцом, она просто решила пока не думать. Она любовалась речными перекатами, рыбами, выпрыгивающими из воды при приближении их лодки, птицами, лениво поднимавшимися с воды и тут же плюхавшимися обратно, чуть ли не в их корму. Еще она смотрела на Федора, иногда, зачерпнув ладошкой, брызгала на него речную воду. Он то улыбался ей, то сердито хмурился, но ответить не мог, руки были заняты. Это забавляло Анюту, и она, иногда громко смеясь, продолжала.
«Дети малые, да и только», — думал Фрол, глядя на их баловство.
— Анюта, не отвлекай, а то на косу налетим, придется подол мочить, — иногда с улыбкой ворчал он.
На Ангаре стало уже не до шуток. Сильный низовик гнал валы, идти в такой ветер нельзя, захлестнет. Устроились на берегу, к ночи обычно ветер стихал. Небольшой костер, на большой воде в такой ветер зябко, быстро согрел Анюту. Она с любопытством наблюдала, как Фрол и Федор, чтоб время зря на реке не пропало, тут же, в небольшой заводи, где не было волны, удят рыбу. У Фрола в лодке всегда наготове снасть, а наживка на Ангаре в эту пору не нужна. Намотал на крючок несколько волосин, из бороды курчавой вырванных, и готова обманка. Хариус, с малых речек скатываясь к зиме, стоит стаями в устьях на ямах. Азартная, красивая рыба. Он хоть и нагулял за лето жир, но непременно схватит прыгающее по поверхности воды насекомое. Вылетев из воды, покажет всем свою силу и ловкость да розовые пятна на серебряных боках. Увидев в заводи эти всплески, Фрол и решил порыбачить. Быстро соорудив удилища, они, прижавшись лодкой под самый берег, почти стояли на месте. Федор первый заброс сделал не очень удачно. Ветром снесло легкую обманку, и она закрутилась в водовороте у самой лодки. Федор повел удилищем, пытаясь вывести ее на чистое течение, и в этот момент черная спина хариуса, прорезав воду, метнулась к обманке и рванула удилище, мгновенно в струну вытянув плетеную лесу.
— Ух ты… — только и успел выдохнуть Федор, опуская удилище, чтобы дать некоторую слабину.
В это мгновение хариус уже вылетел из воды, свечой сверкнул на солнце и, свободный от крючка, плюхнулся в воду.
— Эх ты. Подсечь надо было! — проворчал Фрол, забрасывая свою снасть.
Его обманка не прошла и метра по течению, как стала мишенью крупного хариуса, колотившего через мгновение хвостом уже в лодке.
— Во так вот надо, учись, — довольно шептал Фрол.
Федор, усмехнувшись, кивнул и через мгновение уже сам вытягивал рыбину. Так они, подшучивая друг над другом, соревновались до самой вечерней зари. Все дно лодки было устелено живым, сверкающим серебром. Ветер постепенно утих.