— Вот это да! Смотри, Федор, да тут рай грибной! — оборачиваясь во все стороны, восторженно прошептал Семен.
— Да, хоть косой коси, только собирать некому. Кто сюда пойдет, в даль такую…
— Красота… Вечереет, может, ночуем здесь?
— Можно, место хорошее, — оглядевшись, кивнул Федор и сбросил с плеч мешок. — Так что, сварганим жареху?
— Сварганим!
Скоро над небольшим костерком потянуло манящим запахом жареных грибов. Насаженные на очищенные от коры веточки рябины, молодые белые грибы, покрываясь нежной корочкой, шипели соком, выступающим и пузырящимся из-под нее и кипящим от палящего жара углей внутри. Щепотка соли — и прямо с веточки, чуть остудив, в рот. Вкус и аромат этого тающего во рту таежного угощения не сравним ни с чем. Жаль, впрок не заготовишь! Сытые и довольные, Семен и Федор, быстро соорудив шалаш, готовились к ночлегу. Дымовуха, которой приходилось обороняться от наседавших к вечеру комаров, в конце концов победила, и полчища летающих вампиров куда-то исчезли. Ветер окончательно стих, потерявшись где-то в сопках. Небо вызвездило и подмигивало Федору сквозь замершие кроны сосен Они сидели у чуть тлевшего костра и молчали. В темноте резко закричала какая-то птаха. Федор вздрогнул от неожиданности.
— Не боись, казак, — нарушил молчание Семен, приобняв Федора за плечи.
— А я и не боюсь. С чего, дядь Семен, ты взял?
— А чего вздрогнул?
— Задумался просто…
— О чем думы думаешь?
— Про Анюту думаю, — после некоторой паузы серьезно ответил Федор и внимательно посмотрел в глаза старателя. Не мелькнет ли там усмешка иль шутка какая? Нет, Семен внимательно слушал Федора. — Думаю, что на самом деле с ней приключилось? Почему они считают, что со мной она?
— Потому как пропала.
— Если пропала, почему она должна быть со мной? И вообще, как это она пропала? Заблудилась, что ль, в тайге? Не может того быть. Ерунда какая-то.
— Ты же сам говорил, в Кулаковой деревне была и пропала там в тайге.
— Да это не я так говорил, это так люди говорят, а мне мать о том сказала. А что на самом деле-то было? Как про то узнать?
— Не знаю, Федор, разве что в Кулаковой деревне у тех, с кем она жила-была, расспросить. Только, сам знаешь, в розыске ты, опасно это.
— Я в розыске, меня ищут, а искать-то Анюту надо! Выходит, она в беде, а все думают, что со мной она, а значит, в безопасности, потому и не ищут ее. Понимаешь, дядя Семен, получается так, что, пока я бегать буду, ее и искать-то не станут!
— Нет, то не так, пока к зимовью шли, Силантий мне говорил, что всей деревней кулаковцы ее искали, как сквозь землю провалилась, потому и решили, что это твоих рук дело.
— Вот то-то и оно, но она-то не со мной! Значит, в беде!
— Однако прав ты, парень, идти надо в ту деревню, вызнать все, а уж потом решим, куда дальше податься, там уже и до Енисея рукой подать.
— Значит, завтра, дядя Семен, пойдем туда, на заход солнца, до Тесея.
— То знакомая дорога, только у нас своя, с Лексеем покойным, тропа была, по ней и двинемся. Как только через Тесей переправляться будем? — нахмурился Семен и тут же ответил сам себе: — Плот придется строить…
— Топоры есть, построим… А Сила-то нас на дырявых скалах искать будет… Ладно, ничё. Нам главное про Анюту узнать, а там вернемся на скалы или к староверам уйдем до времени, — продолжал рассуждать вслух Федор.
— Хорошо, хорошо, утро вечера мудреней, спать давай, — укладываясь в шалаше, скомандовал Семен. — Эх, когда я в последний раз на перинах спал, что-то уж и не припомню, — подбивая в шалаше под себя мох, шутливо ворчал Семен.
— Вот закончатся наши скитания…
— Ох, не скоро они, Федор, закончатся…
— Все одно закончатся…
— Ладно, спи уже, конечно закончатся, все когда-то кончается… и жизнь тоже.
— Кто про то знает, дядя Семен.
— Про что?
— А про то, что жизнь кончается.
— Дак все знают, вот Лексей помер, и жизнь его на том закончилась.
— У меня тоже отец в тайге погиб, а приходит во сне. Улыбается, по голове гладит. Слова добрые мне говорит, а мне сказать не дает: не перебивай, говорит, отца. Я его руки хорошо помню и чувствую прямо. Проснусь, страшновато, но все одно хорошо. Матери про это не говорил, a тебе говорю, потому как думаю, что смертью не все кончается.
— Может, и не все, память о добром человеке долго живет. Но человека-то нет, не вернешь его, не поговоришь, вот разве что во сне привидится.
— А мне кажется, помогает мне отец. Видит он все и помогает оттуда.
— Откуда?
— Из рая.
— Думаешь, он там?
— Конечно там! Знаешь, какой у меня отец был? — Федор аж сел, готовый рассказывать про своего отца Семену.