— Чё стоишь? Кланяйся земле, а то в штаны налью! — крикнул Фрол и занес над ним почти ведерный черпак воды.
— Во-во, чем ниже земле поклонишься, тем в штанах суше будет! — смеялся растиравшийся полотенцем Семен.
— Ох-х-х!! — только и успел выдохнуть Федор, приняв на себя жгучий удар ледяной струи.
— И где вы ее такую берете? — продолжая смеяться, спросил Семен.
— Вон родничок бьет, с него водица, с самого сердца земли-матушки течет.
— Ага, так и есть, во как в жар кинуло, — согласился Семен, весь красный телом и парящий. — Прям как после парилки.
Федор меж тем уже голосил от второй или третьей порции, Фрол не скупился и черпал из большой бадьи, вкопанной в землю.
— Ну что, еще? — Фрол довольно улыбался.
Федор молчал, улыбаясь и весело глядя сквозь смешавшиеся мокрые волосы. Он не слышал Фрола. На крыльце, облокотясь на перила, стояла Анюта. Рядом придерживавшая ее Ульяна грозно крикнула Фролу:
— Хватит ужо, совсем парня застудил! Держи, Федор! — и бросила ему полотенце.
Фрол сделал вид полного повиновения, чем рассмешил всех, и опорожнил последний черпак на себя.
«Вот медведь, шкура дубленая!» — улыбаясь, подумала Ульяна.
— Анютка, пойдем, лежать тебе нужно, слаба еще. — Приобняв, Ульяна увела девушку.
Анюта, уходя, не сводила глаз с Федора.
Федор так и стоял мокрый и только проводив ее взглядом, только когда она скрылась в дверях, стал обтирать налитое силой родниковой воды тело.
В полдень к ним вышел старец. На поляне у большого камня горел костер, Фрол жарил нанизанную на ветки рыбу. Несколько хариусов да крупных ельцов истекали жиром, источая особый аромат прохваченного дымком нежного мяса. Камень, закопченный со стороны костра, был черен как уголь, со всех других сверкал белыми, как свежий снег, с желтыми прожилками гранями. Федор только что пришел к костру, — Анюта, с которой он провел все время, уснула. Семен помогал Фролу насаживать рыбу и с удовольствием возился у огня. Федор присел у костра, поправляя веточкой уголья, наблюдал, как, разговаривая, шутя перебраниваются между собой Семен с Фролом. Было видно, что им по душе их знакомство и приятно само общение. Когда подошел старец, вся компания принялась снимать первую пробу.
— Угощайтесь, отец. — Фрол протянул старцу ветку с хариусом.
— Благодарю, Фролушка, когда успел выловить-то? — Старец с поклоном принял угощение и присел на бревно рядом с Федором.
— Дак кто рано встает, тому Бог дает, — ответил довольный похвалой старца Фрол.
— Ну что, надумал, сынок? — тихо спросил отец Серафим.
Федор посмотрел на Семена. Семен все понял и кивнул.
Рассказ был долгий, Семен иногда дополнял речь Федора подробностями. Старец и Фрол внимательно слушали.
— Так вот, значит, в чем причина. Золотая ящерка… ладанка рудознатская. Редкая по нынешним временам вещь, редкая. Слыхивал я о ней, правда, очень давно. Думал, сказка, ан нет, не выдумка. Золото — большое испытание для человека, оно многих людей разума лишает… — сказал, выслушав их, отец Серафим. — Так кто, говоришь, об убийстве Панкрата Соболева объявил? — спросил у Фрола старец.
— Сотник сказал, что Косых Иван всем сказал, что видел, как Федор в Соболева стрелял, он якобы рядом в это время был, он и тело его привез.
— Вот видите, нам доподлинно известно, что это ложь. Значит, именно Косых знает правду! Он или сам и есть убийца, или тот, кто точно укажет на настоящего убийцу. Он вам нужен. Он должен правду рассказать.
— Этот никогда правды не скажет, убийца он и не одну душу уже загубил, — мрачно заключил Семен. — У нас с ним давняя «дружба», по локти руки в крови. Подручный он у Никифорова, это всякий знает, хозяина своего не сдаст.
— И Никифоров за него горой стоять будет, это ясно, — подал голос Федор.
— Это ежели он молчать будет.
— Дак он и будет.
— А может, и не будет! Они вместе в злодействе замешаны, но в подозрении Косых, в случае чего только его шкура трещать будет, а Никифоров в стороне окажется.
— Думаете, почему они Федора ищут? — спросил Серафим.
— Из-за ладанки, из-за Анюты, зачем еще?
— Не только. Коль сотник тебя ищет, не все гладко у Никифорова с Косых. Где-то ошибка есть в их действиях, и они об этом знают. Потому ты, Федор, для них помеха и угроза смертельная. Найдут тебя — избавятся от этой угрозы.