— Верно, боятся, а то вдруг объявлюсь я и скажу, что не убивал Панкрата!
Все только улыбнулись наивности Федора, и он замолчал, несколько смутившись.
Старец задумался, помолчал и продолжил:
— Да, ладанкой ты их с ума свел, за Анюту в бешенстве на тебя Никифоров, однако для чего было им Панкрата убивать и на тебя валить?
— Непонятно пока, вот это и надо выяснить. Мы тут с Семеном покумекали, Федору лучше здеся побыть, с Анютой, а мы дня на два-три отлучимся. Повидать кое-кого в Рыбном селе надо, может, что и прояснится.
— Доброго пути. Будьте осторожны, — благословил их старец.
Федор не стал спрашивать. Решили без него, значит, так надо. Перед уходом Семен подошел к нему, встряхнул за плечи:
— Не обижайся, ты здесь нужнее.
— Да ладно, удачи вам. Васька Потапов в селе все знает, он у Косых конюхом. Найдите его.
— То дело, найдем, ну, пока.
Степан Матанин не удивился ночному приглашению, такое не раз бывало. Значит, дело серьезное. Он пришел к Никифорову после полуночи, когда уж и звезды высыпали. Никифоров не спал. Ждал в темноте на лавке у крыльца своего дома. Заслышав идущего, окликнул:
— Ты, Степан?
— Я, Авдеич.
Никифоров прислушался — вроде тихо, даже собаки угомонились на селе.
— Пошли. Разговор есть.
— Об чем разговор, Авдеич? — спросил Степан, как только за ними закрылась дверь.
— О тебе, Степан.
— Обо мне? — удивился Степан.
— О тебе, дорогой, о тебе. О жизни твоей разговор говорить будем.
Матанин, нахмурясь, внимательно посмотрел в глаза Никифорову.
— Ты мою жизнь не трожь, Авдеич. Дело говори.
— Вот думаю, чем ты Косому дорогу перешел.
— Да вроде не было ничё такого меж нами. Не припомню, наоборот, в дружбе мы. Денег недавно ему одолжил.
— Ух ты, и сколь?
— Две сотни золотом, на соболях выручил, а ему за коней срочно надо было…
— Точно, я-то думаю, где Ванька денег взял? А он, оказывается, у тебя в долг взял, вот подлец!
— Почему подлец? Весной отдаст, все по-чест-ному!
— Потому подлец, что не собирается он тебе деньги возвращать, потому как, по его расчету, тебя через три дня на свете не будет.
— Что? Это как это? — Матанин аж вскочил.
— Сиди, сиди, зря, что ли, тебя позвал? Вот посоветоваться решил, что с этой бедой делать. С одной стороны, с Косых уж четверть века бок о бок, николи он меня не подводил, ты же сам то знаешь. Правая рука моя на Ангаре. Так?
— Так, Авдеич, — глухо, потеряв голос, промолвил Матанин.
— Положиться, кроме как на него, мне не на кого.
— Отчего же…
— Погодь, еще не все сказано. Так вот, с другой стороны, тебя тоже хорошо знаю, на деле не раз проверен. Могу я тебе довериться? Аль нет?
— Конечно можешь, Авдеич!
— Верю. Тогда другой разговор. Так вот. Про то, что Косых Панкрата завалил, начальство приезжее проведало…
— Так это он?
— А ты думал, Федька? Теперь в подозрении Иван, проболтались в кабаке начальнички, про то я ему вечером и сказал.
— За что он его?
— Не знаю, не сказал он, видно, нашла коса на камень, ты ж его знаешь. Женку Панкратову видел?
— Нешто схлестнулись?.. Да, видно, не поделили, все село про шашни его болтает. Совсем озверел. Ни одну бабу не пропускат.
— Не знаю, может, и так, только на Федьку свалить ему не удалось. Дознался Пахтин, чьих это рук дело, как не знаю, только петля эта для Ивана верная. Сели думать, как из беды его вызволять. Откупиться не получится, Пахтин дружил с отцом Федьки…
— Погодь, Авдеич, а я то при чем?
— При том, решили в Ангару Пахтина и начальство приезжее спустить. Нету другого хода. Жизнь на жизнь. Для того ты должен в проводники им по тайге северной напроситься и вывести их к зимовью на Шааргане. Там их и порешить и… тебя заодно.
— Зачем?
— Так с тебя спрос потом будет. Где они делись. А так спрашивать не с кого.
— Во так вы со мной порешили?
— Да не мы, зачем бы я тебя звал, а друг твой, кому ты денег дал, предложил так.
— Вот сука! Убью! Я ж ему как себе…
— Потому и позвал тебя, чтоб ты знал, к кому доверие иметь.
— Спасибо, Авдеич, не забуду. Делать-то что?
— Как что? В проводники наниматься, деньги хорошие запросить. Возьмут. Им позарез проводник ну-жон. Как договорились, в зимовье их и приведешь, а гам видно будет. Сам убедишься в том, что услышал.
— А мне это и не надо. Так тебе верю. Я ж его на куски порву!
— Это мне надо! Как кость у меня в горле эти гости. Через Ивана на меня смотрят косо. Порвешь его, поделом, за подлость, только тебе голову за него в петлю положить придется! И что с того? Умнее надо! Умнее! Пущай он их резать начнет, а нам его на том захватить надо и прикончить! И не токмо голова твоя цела будет, а еще и награда! Я тоже в долгу не останусь — покосы, что на той стороне у Косых, через Коренного тебе отойдут, в том слово даю! Веришь?