— Чего ты хочешь? — спросила Илейн, начиная задыхаться. Мышцы перекатывались на его крепком теле, и темные завитки образовывали 'V' у него на груди. Пытаясь побороть вспыхнувшее желание, она облизала губы. Господи, что с ней происходит? Этот мужчина всего-навсего хам. Он скажет и сделает все что угодно, лишь бы добиться своего — он не раз доказывал это. И вот теперь она безумно желает его ласк, ее тело сгорает от страсти к нему. Наблюдая, как Рен небрежно освобождается от одежды, Илейн тихо застонала, признавая свое поражение. Она ругала себя за проявленную слабость.
— Убирайся отсюда, — прошептала она, но он просто приближался. Она чувствовала вес его тела, когда Рен устраивался в постели рядом с ней.
— Я хочу тебя, Илейн, я никогда не хотел так ни одну женщину. Я не могу насытиться гобой. — Он провел пальцем по одному из изгибов ее тела. — Все, о чем я могу мечтать думать, — это обнимать тебя, любить тебя. Ты нужна мне, Илейн.
Она застонала, услышав такие слова, зная что ее тело устремилось уже к нему.
— Пожалуйста, Рен, — взмолилась Илейн. — Ты был прав, а я нет. Мне не стоило приезжать в Сан-Франциско. Я уеду еще куда-нибудь. Я уеду завтра же.
— Слишком поздно, Илейн. Я не могу больше противостоять этому. Ты моя. Ты была моей с самого начала. И всегда будешь моей. — Он нежно коснулся ее щеки.
— Никогда, — прошептала она, с трудом отрываясь от него. — Я не позволю использовать меня. Я буду сопротивляться.
Рен крепко прижал девушку к себе.
— Это бесполезно, Илейн. Ты так же хочешь меня, как и я тебя. Твое тело тебя выдает. — Он погладил уже твердую вершину ее соска. Грудь была напряженной, стремящейся к ласкам. — Даже если твой разум говорит «нет».
Не желая признавать правоту его слов, Илейн начала стучать в его грудь кулаками, надеясь причинить боль, надеясь доказать, что он не прав. Рен мягко поймал ее запястья, прижал ее к матрасу и лег сверху.
— Нет, — прошептала Илейн, еле шевеля губами. Она чувствовала твердеющий ствол и хотела, чтоб он оказался в ней, хотя и сгорала от стыда и унижения.
— Да, Илейн. Ты хочешь этого. И я тоже.
Она металась под ним, боролась, стремилась сбросить горячее тело. На этот раз она не уступит. Она не позволит предать то, что называется честью. Илейн высвободила руку и вцепилась ногтями ему в спину. Она причинит ему боль, накажет его за то, что он заставляет ее испытывать такие чувства.
Рен снова поймал ее руки, а потом осторожно, но твердо вытянул их на подушке над ее головой.
— Не борись со мной, Илейн. Это сражение тебе не выиграть. — И в доказательство своих слов он наклонился к вершинам ее грудей, и она застонала от невыносимого желания.
Илейн чувствовала его силу, власть и… нежность. «Ты не можешь уступить, — говорила она себе. — Ему придется заставить тебя». Но, сказав это, она поняла, что это ложь. Он целовал ее с безумной опытностью, лаская умелыми руками. Он сжимал ее, дразнил до тех пор, пока ее удары не превратились в нежные объятия.
Как она хотела его! Запустив руки в его густые темные волосы, Илейн прижала его к своей груди, молча умоляя остановить сжигавшую ее боль. Рен заполнял ее медленно, с убийственной осторожностью. Он доказывал свое превосходство. Илейн впилась ему в спину и выкрикнула его имя, когда Рен приподнял ее бедра и вошел в нее. Она отвечала на каждый сокрушительный толчок. Жар желания грозил превратить ее в головешку. Радостные языки страсти охватывали, пожирали ее. Она снова и снова выкрикивала дорогое имя, а потом произнесла то, в чем даже себе не признавалась.
— Я люблю тебя. Я люблю тебя.
Она забыла свои сожаления, сердечную боль, все, кроме наслаждения, которое он давал. Пульсирующий, бьющий ритм их слияния приподнял ее, потом тысячи крошечных нежных стрел пронзили тело неистовым радостным наслаждением. Илейн утонула в удовольствии, погрузилась в блаженство. Рен достиг своего собственного сильного, сотрясающего тело оргазма. Потом он нежно поцеловал ее, лаская и прижимая к себе.
Некоторое время они отдыхали. Илейн задумалась, слышал ли Рен слова, которые она шептала в минуту безумной страсти. Ей так хотелось услышать в ответ то же самое. Она не могла позволить, чтоб он знал, как она уязвима. Она не могла дать ему еще большую власть над собой. Она почувствовала, как его горячие губы прикоснулись к нежной коже за ухом.
— Я тоже люблю тебя, Илейн. С самого начала. Иногда мне кажется, что я умираю от любви к тебе.
Эти слова вызвали в ней восхищенный трепет. Боже, как же ей хотелось их услышать. Илейн повернулась к нему лицом, не зная, что говорить. Слезы выступили на глазах, и сердце забилось еще сильней.
— Но недостаточно для того, чтоб жениться на мне.
Рен отстранился от нее, опустил ноги с кровати и сел.
— Джакоб умирает, — тихо сказал он.
— О нет.
— Его единственное желание — увидеть дочь в надежных руках. Я не могу отказать ему.
Она различала страдание в его глазах, в его прерывистом голосе. Совсем недавно ей всем сердцем хотелось услышать, как он признается в любви. Вот это произошло, но слова были пустыми, бессодержательными. Что с того, что он любит ее, если им не суждено быть вместе.
— Останься со мной, Лейни. Я найду нам дом… где-нибудь на побережье. Там мы сможем быть вместе.
— А как же твоя свадьба? — спросила она, пытаясь понять его напряженный взгляд.
— Это будет формальный брак. Брак по расчету.
Она вспомнила, что слышала от кого-то эти же слова неделю назад, и они снова ранили ее сердце.
— То же самое говорила мне Каролина Вильямс.
— Забудь о ней. Она для меня ничего не значит. И никогда не значила. Ты же значишь все.
Он нежно коснулся пальцем ее губ. Эти слова поколебали ее решительность. Ведь она так любила его!
— Но Джакоб хочет наследников? Ему нужны внуки — продолжатели дела Стэнхоупа?
Oн отвернулся, боясь посмотреть ей в глаза.
— Да, — признался он. — Я ему это обещал.
— О Боже! Рен! — прошептала Илейн, и в ее голосе послышалось смертельное разочарование. Она всхлипнула и упала лицом в подушку.
Он взял ее на руки и прижал плачущую Девушку к груди.
— Не плачь, пожалуйста. Я пришел не для того, чтобы ты плакала.
— Ты разве не видишь? Ничего не получится. Никому не будет счастья: ни тебе, ни Мелиссе, ни мне. Я не смогу жить, деля тебя с другой женщиной, с другой семьей. А как же дети, которые могут родиться у меня? Они будут… они будут…
— Илейн, прекрати!
Она отодвинулась.
— Ублюдками, Рен. Наши дети будут ублюдками. Я не могу допустить этого. Это несправедливо, разве ты не понимаешь?
Он снова взял Илейн на руки и погладил по голове, а она горько заплакала.
— Ты называешь это такими грязными словами, самыми страшными. Но происходящее между нами — совсем не такое. И никогда не было таким.
Рен приподнял ее голову и заставил посмотреть в глаза.
— Многие люди имеют подобные связи. Мы, по крайней мере, сможем быть вместе. Обещай, что подумаешь над этим.
Илейн знала, каким будет ее ответ, но сейчас Рен был здесь, с ней, и она уже снова хотела его. Она не станет портить минуты короткого счастья.
— Завтра я уезжаю, — сказал Рен. — Мне надо посмотреть одно предприятие. Я вернусь в город днем в среду. Тогда и поговорим об этом.
Она кивнула, не находя слов. Он поцеловал ее мягко, утешая, будто хотел доказать свою любовь. Но потом поцелуй стал требовательным, и она отдалась сжигавшему ее пламени. Так прошла ночь.
Глава 22
Дольф Редмонд протянул монету нечесаному мальчишке, подождал, пока тот закроет за собой дверь, потом развернул и прочитал телеграмму.
«Нашел девчонку. Моргана нигде нет. Времени мало, отсрочку не дали. Привезем ее в Кейсервилль при первой же возможности.
Чак».
Черт! Отсрочку в продаже шахты не подтвердили. Это его никак не устраивало. Все остальное шло по плану: «Антрацит Майнинг» и «Колири Компани» все еще хотят купить шахту. Значит, все в порядке. Единственное, что было необходимо, — контроль над акциями Илейн. Проклятье! Эта девка создавала одни проблемы! Редмонд передал телеграмму Генри Даусону.