— Мы готовы с вами куда угодно, мисс. Но мистер Дэниэлс, похоже, сдерет с меня живого шкуру, если вы уедете не попрощавшись.
— У меня действительно нет времени дожидаться приезда мистера Дэниэлса, — сказала Илейн. — Вам придется передать просто мое «до свидания».
Она старалась говорить это бодрым тоном.
— А теперь будьте добры, джентльмены сложите чемоданы в экипаж. Я не буду вам мешать.
— О, мисс, я чуть не забыл передать в это. — Герберт подал ей листок бумаги. — Портье сказал, что утром это оставил какой-то мужчина.
Она осторожно развернула бумагу. Это была записка от Изабель Честерфилд. Она заболела и просила Илейн немедленно приехать к ней.
— Это важно, мисс? — поинтересовался Герберт.
— Боюсь, что да. Мне придется на короткое время отложить отъезд, но что бы ни случилось, я уезжаю из отеля.
Герберт кивнул и начал выносить чемоданы. Это был высокий седовласый мужчина. Он не выглядел ни широкоплечим, ни худым. Его взгляд казался внимательным и напряженным.
Илейн спустилась вниз в сопровождении четы Томасов, заплатила по счету в отеле и вышла к нанятому экипажу. Когда сумки были уложены, она повернулась к помогавшей ей чете и вдруг почувствовала на щеках слезы.
— Спасибо вам за помощь. Вы были очень добры ко мне.
— Мы только выполняли поручение мистера Дэниэлса, — ответил Герберт.
— Я делала это с удовольствием, мэм, — сказала Флора. — Вы ничего не хотите передать мистеру Дэниэлсу?
Слезы душили Илейн. Хотела ли она сказать Рену что-нибудь? Только то, что любит его и всегда будет любить. Что она будет скучать о нем до конца своей жизни. Что пробуждаясь и ложась в холодную постель, на будет умирать без него. Что несмотря на все, что произошло между ними, она желает ему счастья. Горячие слезы мешали смотреть.
— Нет, — прошептала она. — До свидания.
Илейн забралась в коляску и дала извозчику адрес Изабель Честерфилд. Ей нужно было раньше навестить сестру Ады, но она была так занята, что просто послала записку со словами благодарности за гостеприимство и предложение остановиться у нее. Илейн надеялась, что ничего серьезного не произошло.
Когда коляска двинулась, Илейн перевела взгляд на удалявшееся здание отеля и увидела окно своей спальни на верхнем этаже — совсем недолго эта комната была убежищем для нее и для Рена. Она сидела спиной к извозчику и думала. Она пыталась гнать прочь мысли о высоком красавце, но его образ становился все отчетливее: нежный взгляд светло-голубых глаз, руки, ласкающие ее тело. Наконец, видение потускнело, и Илейн сдержала слезы. Окно исчезло из виду, и экипаж слился с потоком городского транспорта.
Что-то было не так. Рен чувствовал это. Что-то мучило его всю ночь: может быть, слова Илейн и то, как она их произнесла. Он собирался в полпервого заехать за Джакобом и Мелиссой, чтобы отправиться на пикник в честь Четвертого Июля, но им придется подождать. Он пошлет кучера с запиской, а сам поедет в отель. Экипаж подкатил к «Палас-отелю».
— Я вернусь через минуту, — сказал он возничему. Ему хотелось увидеть Илейн и успокоить свои взвинченные нервы. Он волновался с самого рассвета. Уверенно шагая, Рен пересек вестибюль, устланный красным ковром, прошел мимо регистратуры и направился к лестнице.
— Мистер Дэниэлс? — послышался холодный, несколько надменный голос Тимоти О'Байнона.
Рен удивился, увидев знакомого узколицего мужчину. Тимоти обычно работал в ночную смену. Рен повернулся и направился к портье.
— Вы ищете мисс Мак-Элистер? — спросил Тимоти, глядя неодобрительно. Рен сморщился, представив себе, как Илейн будет терпеть в будущем такие взгляды, если он женится на Мелиссе, а Илейн станет его любовницей. Она возненавидит эти понимающие взгляды, тихое ржание в кулак. Эта мысль пронзила его сердце.
— Да, — ответил он отрывисто. — Она наверху?
— Боюсь, она съехала, сэр.
— Съехала?
— Да, сэр. Меньше часа назад.
Рен сквозь зубы выругался. Он должен был догадаться, что подобное случится. Он видел это в ее глазах, но просто не хотел этому верить.
— Вы знаете, куда она направилась?
— Нет, сэр, но сегодня она получила записку.
Рен сунул руку в карман светло-коричневого пиджака и достал бумажник.
— Вы не запомнили, что было в этой записке, Тимоти?
Тимоти О'Байнон облизал губы.
— Мы не должны давать подобного рода информацию.
Рен достал банкноту из коричневого кожаного бумажника.
Тимоти с жадностью смотрел на деньги.
— Но думаю, что в данном случае смогу сделать исключение.
Рен сунул банкноту в узкую ладонь портье.
— Записка была от женщины — Изабель Честерфилд. Она писала, что больна и просила мисс Мак-Элистер немедленно приехать к ней на Мейден-стрит. Номер дома я не запомнил.
Рен знал эту улицу. Она была всего в нескольких кварталах.
— Благодарю. О, и еще…
— Да?
— Не могли бы вы послать человека в резиденцию Стэнхоупов на Джоун-стрит и передать, чтобы они ехали на праздник без меня. Я подъеду попозже.
— Я распоряжусь.
— Вы мне оказали неоценимую помощь.
— Всегда к вашим услугам, мистер Дэниэлс, — лебезил Тимоти. — Удачи вам.
Рен прошел через вестибюль с высокими потолками и вышел через массивные дубовые Двери. Он взобрался в коляску и велел извозчику ехать на Мейден-Лайн.
И хотя до полудня было еще далеко, он слышал взрывы хлопушек, рев сирен и эхо выстрелов по всему городу.
Сан-Франциско праздновал этот день основательно. Улицы были украшены красными, белыми и голубыми флагами, а»Звезды и Полосы» развевались на углу каждого дома.
Улицы были переполнены кричащими патриотами, многие из которых уже были пьяны. Но Рену все это не нравилось.
Черт возьми эту женщину! Почему она делает не то, что обещает? Выезжать одной было опасно. Сыщик, которого он нанял, не обнаружил пока, кто ворвался в ее комнату. А до тех пор Рен не был уверен, что Илейн в безопасности.
Он приказал извозчику ехать быстрей. Пара гнедых бежала резво, но беспорядочные толпы народа тормозили движение.
Илейн почти не замечала нахлынувшей хриплой толпы, окружившей экипаж. Она думала о том, как смотрел на нее прошлой ночью Рен. Как он обнимал ее, целовал, как любил ее в ту ночь. Он говорил, что любит ее, что она для него — все. Может, так оно и есть, а может, в нем говорила совесть. Какая разница! Ведь теперь он навсегда ушел из ее жизни.
Шум и треск испугал лошадей, и девушка упала в угол коляски.
— Извините, мадам, — сказал извозчик. — Все уже празднуют. Это фейерверк. Не беспокойтесь, но мы едем очень медленно.
Илейн кивнула и снова села на кожаное сиденье. Четвертое Июля. Стремясь побыстрее уехать из отеля, она забыла о сегодняшнем празднике. Но теперь на сердце стало еще горше. Рен будет с Мелиссой и Джакобом. Вся семья вместе, как и должно быть.
Семья. От этого слова Илейн чуть не расплакалась. Выйдет ли она когда-нибудь замуж? Будет ли у нее своя семья? Ей стало дурно от этих мыслей. Без Рена слово «семья» ничего не значило. Она достала из сумочки белый кружевной платочек и вытерла выступившие слезы.
Отчетливый взрыв, раздавшийся почти рядом, заставил ее вскочить. Сначала она решила, что это большой фейерверк, но потом увидела упавшего со своего сиденья извозчика. Она закричала, когда лошади, почувствовав свободу, заржали и бросились вперед. Они только что съехали с вершины холма, и теперь лошади понесли экипаж вниз. Илейн попробовала взобраться на сиденье извозчика, но коляску так трясло, что ничего не получилось. Люди, шедшие по улице, закричали и бросились врассыпную. Но тут дорогу испуганным животным преградил мужчина, чье лицо ей было хорошо знакомо — высокий человек, входивший в ее номер в «Палас-отеле».
Вцепившись в сиденье, Илейн закричала, прося помощи, а в это время мужчина схватил поводья. Сначала ей показалось, что экипаж замедлил ход. Но потом внезапно лошади повернули, обгоняя фургон с празднующими.
Колеса выпрямились, и она почувствовала, как все закружилось перед глазами. Ее бешено подкидывало на сиденье, и улицы неслись ей навстречу. Ее последняя мысль была о Рене.