— Не к добру, — тихо повторил стрелок и прислонился спиной к стене. Вскоре он задремал, сам того не заметив.
Вертодуб еще походил по светелке, подумал, перекинулся парой слов с Самохой, а потом и сам решил пойти спать, коли больше заняться нечем. Самоха предложил было пойти в другую горенку и улечься на подвесную койку, но Вертодуб решил, что незачем отставать от товарищей, и сам кое-как устроился на полу. Сон пришел не сразу, долго еще Вертодуб лежал, закинув руки за голову, думал о разных разностях и что-то неслышно напевал. Наконец уснул и он.
О, как черна была холодная северная ночь! Звезды, яркие и лучистые, сияли в небесной дали, рогатый месяц то и дело прятался за тучи. Свирепый ветер рвал шелковые паруса, вздымал огромные волны, которые перекатывались через палубу. Но кто же мчится в этот час сквозь метель и стужу по заснеженному берегу? Что за бешеный конь оглашает этог край своим заливистым ржанием, что за безумный витязь мчится вперед, не разбирая пути? О, взор его темен, как сама ночь, но в глазах нет ничего, кроме бесконечного равнодушия и усталости. Но берегись, путник, кто встретит на своем пути черного витязя, ибо не будет тебе спасения от холодного вестника черной ночи! Лишь коснется он полой своей одежды, как от тебя останется только горстка белого пепла. В тот час, когда на черном небе зажигается первая звезда, страж ночного покоя седлает своего могучего коня и отправляется в путь. И горе тому, с кем он встретится прежде, чем снова взойдет солнце.
Вертодуб проснулся с первым лучом рассвета и улыбнулся. Спать совершенно не хотелось, поэтому он тихонько встал, оделся, стараясь не разбудить товарищей, и вышел на палубу. Далеко-далеко, у самого горизонта, лежало, освещенное алой зарей, Северное море.
— Ну наконец-то! — выдохнул Вертодуб и вдруг понял, что страшно проголодался. По дороге на кухню он встретился с Самохой, который тоже поднялся с утра пораньше.
— Что, не спится? — добродушно загудел старик, похлопывая Вертодуба по плечу. — Это правильно — кто долго спит, тот свое счастье проспит! Как друзья-то твои? Встали уже?
— Спят еще, — признался Вертодуб. — А мы, я вижу, уже почти у самого моря?
— Ну не почти, — рассмеялся старик, — да только немного уже осталось. Часа через два там будем, буди давай ребяток-то.
— И то верно, — согласился Вертодуб. — Я бы только съел чего-нибудь, кушать очень хочется.
— И мне тоже, — донесся сдавленный голос откуда-то сверху. Старик с Вертодубом задрали головы и, к вящему своему удивлению, обнаружили кота, сидящего верхом на большом деревянном льве. Как Баян забрался под самый потолок — оставалось загадкой.
— Слезай давай, — рассмеялся Вертодуб, — тоже мне верхолаз!
Кот разжал лапы и, издав сдавленное мяуканье, тяжело упал вниз.
— Завтракать, да? — спросил он как ни в чем не бывало и, получив утвердительный ответ, деловито засеменил следом за Самохой.
На кухне, которая оказалась довольно просторным и светлым помещением, старик оставил Вертодуба и кота и компании толстого человечка в опрятной белой одежде.
— Это Митич, — представил его Самоха, — он у меня за кухарку. Митич, накорми гостей как полагается!
— Это уж непременно, — улыбнулся тот.
— Ну тогда я тебя тут оставляю, — кивнул Самоха Вертодубу, — ты кушай пока, я кому-нибудь поручу друзей твоих разбудить.
— Спасибо тебе, — поклонился Вертодуб и сел на лавку близ пышущей жаром печи. Баян примостился рядом с ним и начал умываться лапой.
Спустя некоторое время на кухню подтянулись и остальные молодцы.
— Что, завтракаем? — вместо приветствия хмуро бросил стрелок и недовольно посмотрел на кота: — И этог тоже?
— Ага! — восхищенно ответил Баян, жуя кусок соленого мяса. — Вот это жизнь, братцы! Тут тебе и охота, и приключения, и кормят вдоволь!
— Вот и оставайся тут, — буркнул Андрей, — чего тебе еще надо?
Кот обиделся не на шутку:
— Чуть что, сразу гонят! А я, может, чувства имею сильные! У меня, может, тоже душа болит!
— За мяса кусок? — издевательски спросил стрелок. — Или, может, за рыбку?
— За державу! — простонал кот. — За царя! За отечество! У меня принципы есть нерушимые, да! Побуждения высокие!
— Ешь давай, — махнул на него Андрей, — ишь разошелся, благородный ты наш!
— Да, благородный, — ощерился кот, — а ежели ты…
Но тут Баян увидел на столе, кроме всего прочего, малиновый пирог и забыл обо всем. Стрелок еще немного поворчал, а потом налил себе чаю.
Только когда все насытились, Вертодуб решил сообщить об увиденном.
— Братцы, — весело сказал он, — а ведь до моря-то уже рукой подать!