На зов царя из своей светелки вышла юная царевна, стрелок обернулся, чтобы взглянуть на нее, да так и застыл.
Вошла в горницу девица ростом невеличка, лицом круглолица и до того хороша, что не верилось — неужто может быть на свете такая красота? Длинные светлые волосы рассыпались по спине Зелинеги блестящим плащом, глаза царевны были пронзительносиние и бархатистые, словно бы два огромных самоцветных камня. Темные брови изгибались так изящно, будто были прорисованы чьей-то умелой рукой, полные губы алели, как спелая вишня. Кожа у царевны была снежно-белой, царевна вся светилась изнутри, как яркая небесная звезда. А вот руки…
Руки Зелинеги были всегда сжаты в кулаки, да так сильно, что кожа на ладонях побелела, а из-под пальцев струилась кровь. Никто не знал, отчего дочь колдуна никогда не показывает рук, и только Еремир догадывался, почему так. Лебединая дева, подарив Зелинеге жизнь, поднесла ей и другой подарок — пять золотых колец с самоцветными камнями. Ни днем ни ночью Зелинега не снимала их, но лишь одно из колец, с малахитом, видели все, четырьмя другими любовалась только сама Зелинега. На левой ее руке огнем горели золотистый янтарь и исси ня-черный сапфир, на правой сияли кровавый рубин и зеленый изумруд. Все камни были гладкие, без граней, и такая таилась в них сила, что никто, кроме Зелинеги, не мог и взглянуть на них, не боясь ослепнуть. Пятое кольцо висело у Зелинеги на груди на тяжелой золотой цепи. По крупному малахиту змейкой разбегался сложный узор, вырезанный чьей-то умелой рукой. Кольцо было велико девушке, поэтому она и носила его на шее. Была и еще одна причина, по которой Зелинега носила кольцо с малахитом у всех на виду, — она не чувствовала его силы и мощи, потому считала его всего лишь красивым украшением, не более. И если бы лебединая дева не велела носить Зелинеге все кольца, девушка никогда бы не надела кольцо с малахитом.
Наконец стрелок перевел дыхание и, не отрывая от царевны восхищенного взора, тихонько проговорил:
— Здравствуй, прекрасная Зелинега!
— Здравствуй, — так же тихо шепнула царевна, и голос у нее оказался свежий и чарующий. — Ты и есть Андрей-стрелок?
— Я, — кивнул изумленный Андрей, — а откуда ты меня знаешь?
— Да уж знаю, — улыбнулась Зелинега. — Устал, поди, с дороги? Пойдем, отведу тебя почивать, а уж после и остальные твои товарищи придут.
— Хорошо, — кивнул стрелок и отправился следом за царевной.
Та вышла из царского дома и повела Андрея но пыльной дороге.
— Куда мы идем? — спросил у нее Андрей, мало-помалу справляясь с удивлением.
— На отдых, — коротко ответила царевна и улыбнулась, — дом отцовский хоть и поболее прочих будет, а все равно изба, стольких богатырей и уложить негде. Придется вас покуда поселить в старой избушке тут недалече, отдохнете чуток, а потом уж и речь держать будем.
— Хорошо, — снова кивнул стрелок.
Идти далеко не пришлось, остров хоть и был велик, но все поселение ютилось лишь на небольшом его клочке, а повсюду, куда ни глянь, тянулись высокие леса, Зелинега привела стрелка к крохотной избушке, примостившейся на высоком пригорке. Стрелок думал, что сразу за холмом находится поле или луг, но, когда они вместе с царевной поднялись к избушке, обнаружилось, что по ту сторону лежал глубокий овраг, на дне которого посверкивало что-то ярко-лиловое.
— Что это? — с изумлением спросил Андрей, показывая вниз.
— Это сонный луг, — ответила Зелинега и вдруг, к вящему удивлению стрелка, пропела:
Это просто сонный луг. Берегись его, мой друг. Землю здесь не пашет плуг, Ни души живой вокруг. Как войдешь в заветный круг, Оборвется сердца стук.— Что за луг такой? — удивился стрелок.
— Сонный луг, — повторила царевна, — лужайка, полная сочной травы. Да только трава та не простая, как вдохнешь ее запах, так уснешь вечным сном. Сон-трава это, прострел подгорный, слыхал, может? Растет кругом, как грибы-поганки в поле. Войдешь в такой круг — пропадешь навеки. Так что лучше, друг мой, ты туда и носу не кажи.
— Хорошо, не буду, — послушно кивнул Андрей, как зачарованный глядя на сонный луг. А тот цвел, сиял лиловыми переливами, словно манил, звал к себе. С трудом стрелок отвел взгляд и быстро зашел в дом следом за царевной.
— Отдыхай, — улыбнулась Зелинега, ставя на окно неизвестно откуда взявшуюся горящую свечу, — сейчас батюшка с товарищами твоими беседу закончит, они тоже придут сюда. А ты спи пока, тебе надобно сил набраться.