— Не бывать такому! — стукнул Вертодуб кулаком по столу. — Покуда живы мы, покуда есть в нас живая душа — не свершится над нашей землею такое зло!
— Не бывать, — тихо повторил Андрей, думая о чем-то своем. Яга пристально посмотрела на него, но так и не сумела разгадать, что у него на уме. Боялся ли он, страшился ли тьмы или просто скучал по своей сердечной зазнобушке — ничего нельзя было понять. Но на лице у стрелка была написана такая решимость, что становилось ясно — этот пойдет до конца.
— Ну, — усмехнулась Яга, — коли вы все эдакие храбрецы, мне тоже в стороне оставаться негоже. Хоть мне Золотое царство не то чтобы особо дорого, однако я все-таки уступать его подземной чародейке не намерена. Не на таковскую нарвались! Ишь чего задумали — царство захватить нашенское! Нет, голубчики, этот номер не пройдет!
Тут Яга посмотрела на молодцев с такой злостью, будто ее пламенная речь была обращена именно к ним, потом вскочила из-за стола и хлопнула в ладоши. Тут же перед ней сам собой возник длинный меч с зазубренным клинком. Рукоять меча обвивала черная крылатая змея с глазами из крупных изумрудов. Когда Яга взяла меч в руку, на мгновение показалось, будто бы змея взмахнула крыльями. Андрею стало отчего-то не по себе, его пробил пот, руки стали холодными как лед.
— Это Серевель, — улыбнулась Яга, — меч свободы. Много веков назад его выковал Васильян Светлый, первый правитель здешних мест, и с тех пор Серевель побывал во многих руках. С ним Боривой, владыка Сумеречного царства, шел в бой против яростных северян, с ним шел и могучий Древослав, сын царя Десимира. И воин Жалибор, и Жалигнев, и многие, многие богатыри прошлого, чья слава гремит и поныне, держали в руках великий меч Серевель. Сегодня, — тут Яга оглядела всех молодцев и остановила взгляд на Андрее, — сегодня этот меч будешь держать ты, царский стрелок.
Андрей смутился:
— Почему я?
— Ты что, отказываешься?! — прищурилась Яга.
— Я не сказал, что отказываюсь, — поспешил успокоить ее стрелок, — просто есть более достойные. Вертодуб, например…
— Болван! — фыркнула Яга. — Если бы Вертодуб был достойнее, он бы меч и получил. А я вручаю его тебе, вот и бери, пока даю, нечего выступать. Недостоин он, вы подумайте! А ну бери!
Андрей, пугаясь и робея, осторожно взял меч, погладил клинок пальцем и вопросительно посмотрел на Ягу:
— Он точно для меня?
— Точно, — кивнула та и сказала на удивление мягко — Знаешь, друг Андрейка, многим молодцам, державшим Серевель, говорила я одно и то же, скажу и тебе. Дело не в мече, а в сильных руках да крепком плече. Держи крепче да не раздумывай лишний раз — была бы умелая рука, меч и сам в бой запросится. Крепко на себя надейся да будь уверен: коли чего захочешь по-настоящему — все выйдет, что задумал. Главное — верить!
— Верить, — повторил стрелок, с восхищением глядя на меч, который будто влитой лежал в руке. Был Серевель почти невесомым, в то же время выглядел он внушительно. И вот ведь удивительно: от холодной стали явственно исходил неразличимый глазу ясный свет и добро, будто бы Андрей держал в руках не грозное оружие, а первый весенний цветок. Когда Андрей встал и рубанул пару раз по воздуху, у всех по телу прошла дрожь — до того ярко сверкал клинок.
— Да, хороший меч, — одобрительно сказал Вертодуб, — повезло тебе, Андрейка. Обращаться-то с ним умеешь?
— Спрашиваешь, — усмехнулся стрелок, — чай, с младых ногтей при царе состою. И мечом махать, и из лука стрелять, и врукопашную биться — всему обучен. Вот разбирать мелкие буковки да писать гусиным пером — это не мое. А что до воинского искусства — тут я многому научился.
— А чего в стрелки пошел, — с удивлением спросил Витомысл, — коли ты эдакий умелый воин?
— У нас вроде как распределение было, — развел руками Андрей. — Кого в пехоту, кого в цареву личную охрану, кого в писари, кого в соглядатаи. Меня вот в стрелки записали отчего-то — лук в руки, колчан на спину и вперед — в леса, за добычей. Осьмой год уже так, а все конца-края не видится. Уж я и просил царя, и молил, а он и слушать ничего не захотел — ты, говорит, самолучший у меня стрелок, вот и стреляй, покуда иного не прикажу. А коли есть у тебя желание еще мне послужить — ступай туда, сам не знаю куда, добывай мне кота Баяна. Про него, мол, соседи все уши прожужжали… — Вот, — вздохнул Андрей, — так я за ним и пошел. Дальше все сами знаете.
— Да, — хмыкнул Вертодуб, — тяжко тебе пришлось. А меня как царь поставил ратником, так с тех пор лиха не ведаю. Войны никакой и не предвидится, жалованье получаю, ратной службы исполнять не надобно…