— Ничего я не требую, — вспылил Андрей, — провались ты пропадом!
С этими словами стрелок бухнулся на пол, завернулся в попону и внезапно так крепко уснул, что утром его было не добудиться.
— А я говорю — не пойдешь! — бубнил над самым Андреевым ухом суровый голос Вертодуба. — На кой ты нам сдался?
— Пойду! — выл кот, рыдая белугой. — Прочь гоните — все равно следом увяжусь!
— Ну посуди сам, — увещевал Баяна Витомысл, — чего тебе в той стороне делать? Кушать мы с собой много не возьмем, может, и вовсе голодать придется!
Аргумент с кушаньями возымел кратковременный, но довольно сильный эффект — он судорожно вздохнул, закашлялся и начал что-то быстро дожевывать, больше уже ни на что не отвлекаясь.
— О, Андрейка проснулся! — весело воскликнул Витомысл. — Ну наконец-то! Мы уж думали, без тебя придется трогаться!
— Здравствуй, — грустно проговорил стрелок, с трудом припоминая события вчерашней ночи, — видали уже эту напасть, да?
Напасть недовольно покосилась на Андрея и, горько покачав головой, принялась обгрызать жареного бекаса. Судя по внушительной горке костей, лежащей перед Баяном, накушаться он уже успел порядочно.
— Нет, ты только представь себе, — возмущенно заговорил Вертодуб, забыв даже поздороваться с товарищем, — он говорит, что с нами на Ладень-остров поедет!
— Да ни в жисть, — быстро сказал стрелок, — чтобы такое счастье и с собой таскать? Не, мужики, вы как хотите, но я лучше тут останусь.
— Вот и я говорю, — кивнул Вертодуб, — нечего ему, подлецу, с нами делать. Велика ли радость — эдакое чудище прожорливое по горам и весям водить!
— Да ладно вам, — усовестил товарищей Витомысл, — ничего так котик, дюже он к нам душою прикипел, вон даже от спокойного житья-бытья у Яги отказался, лишь бы вместе идти! Так, что ли, Баян?
— Так, так, — согласился кот, старательно прожевывая кусок брусничного пирога, — а как же иначе?
— Мне только интересно, — почесал голову Вертодуб, — как это он тут поперед нас оказался. Верхами, что ли?
— Ясное дело, верхами, — сказал Баян, выискивая себе очередное лакомство, — мы с Вовой так подумали, что ничего страшного не случится, если он меня немного на себе подвезет.
— Вы подумали! — ахнул Андрей. — Да Яга же говорила, что этого ни в коем случае делать нельзя! Как же она вам позволила?!
— Не позволяла, — потупился кот, ковыряя лапой пол, — мы это… короче говоря, сами от себя, значит.
— Да как вам такое только в голову пришло?! — заорал стрелок, вскакивая на ноги. — Мужики! Да что ж это такое творится!
Он огляделся по сторонам, думая, чем бы запустить и кота. Не без раздражения отметил, что кот лежит на кровати, буквально утопая во всевозможных закусках, причем рядом с подушкой лежал заветный мешок.
— А это у тебя откуда? — злобно спросил Андрей, беря мешок в руки. — Кто брать позволял?
— Это наш мешок, — заявил кот, — моей, то есть хозяйки! А значит, и мой тоже. Так что нечего тут…
Стрелок плюнул и бросил мешок обратно, целясь в кота, но тот с несвойственным ему проворством метнулся в угол, и мешок пролетел мимо, никого не задев.
— С утра пораньше и уже дерется! — укорил Баян, с неодобрением глядя на стрелка. — Хоть бы спросил, зачем это я такой путь проделал нелегкий!
— Ну и зачем? — ворчливо проговорил Андрей. — Уж поведай, вещий ты наш!
Кот не обратил внимания на ехидство, звучащее в голосе стрелка, выдержал паузу и заговорил:
— Вот ведь какое дело тут случилось! Яга, хозяюшка моя любезная, вас выпроводила, а сама прыг в ведро… или как это называется? Ступа, что ли? Короче говоря, что ни день — то она на новой штуковине летает, то па метле верхом, то на кочерге, то в шайке, то в корыте. Давеча и вовсе в ушате куда-то неслась, только, говорит, неудобно, низко больно. Ну да это уж ее дело на чем. Села она, значит, куда-то и умахала за тридевять земель, заделье у нее там, вишь, какое-то было. То ли в гости к кому, то ли в войне-междоусобице поучаствовать, то ли просто кому по шее настучать — этого не ведаю, а врать не стану. Так вот. Как улетела она, мы с Володимиром покушать решили. Каши поели, курочку нашли, творожка немного, сметанки. Я еще молока хотел попить, да что-то оно мне не глянулось, синеватое какое-то. Яга, видно, с него сливки снимала, а что за вкус в таком молоке? Ну я взвару яблочного и напился, честно сказать — не очень. Вода, она и есть вода, как ее ни подслащивай. Потом, значит, закусили мы пирожком, да таким пышным да мягким…
— И чего? — зло перебил его стрелок. — Ты сюда специально для этого пришел, нам рассказывать, что да как вы там кушали? Спасибо тебе большое, как бы мы без этого жили!