— А он тебе обещал?
Марина, насупившись, молчала.
— Ну, хорошо. Вы подумайте, — столь же сумрачно буркнул Валерий. — Но я понял — без вас мне… Это как молния… это как голос откуда-то с небес…
Марина безмолвствовала. Валерий криво усмехнулся и зашагал прочь. Она его не окликнула.
Надо было, наконец, навестить свою бригаду. Сам он собирался выйти в ночь, но побыть среди своих, особенно новичков, нужно. Поднявшись, увидел и здесь вездесущего Хрустова, тот собирается надеть оранжевую каску, лежавшую на газете — каску Туровского.
— Положи на место! — зло зашипел Валерий.
Хрустов, не понимая, открыв рот, смотрел на Туровского. А когда до него дошло, он аккуратно поставил каску на место, и Валерию показалось, что в этой аккуратности крылось великое издевательство над ним, Туровским.
— Я хотел только примерить, — ответил гость. — Таких новых я еще не видел.
— Какая разница! Функционально они все одинаковые, — процедил Валерий сквозь зубы. — Если каждый будет брать чужую каску…
— Если каждый будет будет утаскивать вибраторы… краны и экскаваторы, — быстро проговорил Хрустов, уходя, бледнея от злости и неловкости за Туровского. — Прошу прощения!
— Если ты думаешь, что ты бригадир… — не мог уняться Валерий, — мы тебя живо сменим… за все твои штучки… твои костыли…
«Зачем, зачем я на него кричу?!»
Хрустов уковылял в свой блок, а Туровский долго не мог прийти в себя. Сердце бешено ходило в груди. «Ну, не делают так. И бедной девочке в лоб среди дня, среди людей… предлагать замужество… Ты дурак. Надо было с ней мягко. Порасспросить о школе, семье. Конфеты подарить. Нет, я на стройке стал груб, как сапог. Сам себя не узнаю. А ведь когда-то любил музыку, играл на мандолине, на гармошке… даже стихи сочинял… Вот что интересно для девочки. А ты сам все испортил. Или ей порассказали про Аню и Олю? А если не рассказали, то теперь точно расскажут. Если, к тому же, она возьмет да поведает подругам, зачем ее приглашал на разговор знаменитый Туровский. Ну и ладно! Катись моя жизнь к черту!..»
Напиться бы, да нельзя. В эту недобрую минуту к нему и подступили с блаженной улыбкой журналист Владик и комсорг Маланин.
— На собрание пойдем?
— Какое еще собрание?! — закричал Туровский. — Все заседаем, заседаем… когда работать?
— Так… к первому мая… тезисы ЦК изучать…
— Какие еще?.. — начал было Валерий и прикусил язык. — А. Конечно. — И презирая себя, стыдясь, поплелся за ними в кафе. Нет-нет, он просто посидит, выключив уши. Не пойти нельзя.
Он сел подальше от красного стола президиума и, наверное, впервые здесь закурил. На него удивленно покосились, но ничего не сказали. Он мучительно смотрел, как заходят под рифленый навес рабочие из бригады Хрустова, как идет степенно, похожий на Климова, но смешной из-за своей худобы и роста Никонов, как шмыгает носом и машет руками, словно отгоняя пчел, Леха-пропеллер, а вот и поэт Алексей Бойцов, мрачный, небритый, сел тоже в стороне ото всех. И у него неприятности? Может быть, заставляют чушь собачью сочинить?
А где их девушки? Ах, вон, там, в углу, возле титана с кружкой на цепи. Обе зачем-то нацепили черные солнцезащитные очки и выглядят, как мартышки.
Маланин глянул на палец, открыл собрание, заговорил о соревнующихся бригадах. Туровский смотрел тупо на его картофелеобразный нос, высокий узкий в висках лоб. И ненавидел его нос, ненавидел его лоб. Маланин никогда руками ничего не делал, со студенческой скамьи руководил, придумал себе этот прием — с пальцем. Со временем станет наверняка руководителем в партийных структурах.
Но есть же и вполне трудолюбивые люди. Вон сидит Толик Ворогов — худощавый, как осетрёнок, синеглазый, старый приятель Валерия, вместе когда-то шоферили… Это у него однажды на ЗИС-157 пробило конденсатор, и Толик бегал по тайге, ловил лягушек, совал в них провода, пытаясь использовать вместо конденсатора… слышал такой совет, да не понял, что его разыграли… Долго Толика звали ловцом лягух. Сейчас он заглядывает Туровскому в глаза, и Туровскому от этого еще горше. На недавнем собрании Толик не поддержал Климова, потому что почувствовал — Туровский против Климова. Наверное, потому, что от Валерия зависело, дадут ему, недавно женившемуся, гостинку или нет, а то ведь тяжело жить врозь с женой. Туровский кусал губы, сегодня он был бы счастлив, если бы Толик сказал что-нибудь поперек всех. Оглянулся — наконец, явились и лаборантки из стройлаборатории: Аня и Нина. Рыженькая Нина зыркнула глазами, засмеялась. Аня смотрит мимо, как-то искоса, как на египетских фресках…