Он безумно устал за эти последние дни. Может быть, из-за того, что увидел свежими глазами, вернувшись в штаб, как опасно напряглась ситуация. Хотя телефон теперь редко звонил. Сирены в котловане молчали. Люди торопливо завершали свои задачи по укреплению бетонной горы.
Иногда случались и тревожные неприятности. Например, в котловане вновь отключилось электричество — замолкли механизмы, погас свет. Это уже к ночи. Нужно было срочно разыскать Михаила Ивановича Краснощекова, электрики без него боялись включать аварийную систему (там все путано-запутано!), а заместитель Туровского Помешалов зря съездил на квартиру главного электрика — старика дома не оказалось. Включили на свой страх и риск.
Валерий поставил на плитку чайник — захотелось горячей воды. Наверху, над плотиной с берегов вспыхнули прожектора — стало ясно и грозно. Зачем включили — еще небо светится, закат не ушел. На красноватом небе мелькают птицы, и ветер рвет их писк и крики…
«Все мы мечтаем о более высокой, красивой судьбе. И все время кажется, что живем не своей жизнью — красим бесконечный забор не своего сада. О чем я тосковал иной раз, лежа рядом с милой случайной женщиной? О какой-то иной близости… о неведомой любви, которая дух бы захватывала, как прыжок с парашютом… А какая она, другая судьба, другой вариант? Где она? Мне теперь кажется, это — Марина. Она так смотрит в глаза — завораживает, как некий таинственный зверек…»
А может быть, напрасно Валерий вернулся в начальственную работу? Надо было до конца настоять на своем, показать независимый характер. Хрустов говорит одно, а думает, возможно, другое. Когда Валерий в бригаде месяц укладывал бетон, он не хлопал его по плечу. А как снова согласился пойти в штаб, при всех зовет Валеркой, обнимает и хохочет. Как ни странно, поднявшись в должности, Туровский как бы сравнялся с ним. Хотя — они ж друзья, почему бы не обнимать и не хлопать по плечу?!
И вновь в дощатом домике штаба погас свет.
— Что такое?.. — взревел Туровский и наощупь набрал номер электриков. — Михаила Ивановича не нашли?.. — Послышались короткие гудки. — С минуты на минуту может река покатиться по плотине, и что же будет, если окажемся без энергии? — Валерий бросил трубку, достал спички и дрожащими руками зажег свечу.
Минуту сидел, бессмысленно глядя на бледное пламя свечи. Он понимал, что люди сейчас восстанавливают линию. Но каждая поломка, каждая неудача в последние дни доводит его до истерики. «Что за люди?! Разве можно с такими государственное дело делать?.. Опять скажут: взрывники виноваты».
Открылась дверь — на фоне тусклокрасного неба сверкнул белый луч фонарика. В штаб вошел хмурый Васильев в черном шелестящем кожаном пальто.
— Видите?! — завопил Туровский, вскакивая. — Сколько раз я говорил, дядю Мишу гнать пора в шею! Пьяница!..
Альберт Алексеевич подсел к столу, положил горящий длинный фонарик и уставился на мечущееся пламя, на кривой огарок, с верхушки которого на бумаги капали прозрачные слезы и тут же становились белесыми.
— Уволим, — пробормотал Васильев. — Всех уволим. И себя, и других.
Вдали стреляли из ракетницы. Красные и зеленые точки взлетали, круто изгибая на ветру траекторию…
— Куда смотришь? Посмотри сюда, — тихо сказал Васильев. — Свеча.
— Да приходится зажигать, — раздраженно отозвался Валерий.
— При такой свече Пушкин стихи сочинял… Ломоносов думал. А как просто придумана… Капает.
«Капай, капай, — продолжал Васильев про себя. — Гнись, мягкая, теплая, как плечо женщины. А сгоришь — через полчаса-час останется лишь черный липкий кружок с легшим набок фитильком, этот фитилек потом только ножиком и поднимешь…»
— Что вы? — недопонял, услышав его невнятное бормотание, Туровский.
— Да вот, говорю, строим мы тут… и свеча горит. Светила она много кому. Теперь нам с тобой. Тебе не страшно?
— Ветер усилился, — напомнил озабоченно Валерий. — Надо бы остановить монтажников. Правда, они стоят сейчас. Но как свет дадут…
— Я уже сказал Алехину. — Васильев окружил ладонями пламя свечи и смотрел со стороны на просвечивающий сквозь руку огонь. — Понимаешь, какая цепочка веков? Равнозначны ли звенья?
«Устал Альберт Алексеевич, — тем временем думал Валерий. — И все-таки молодец — в последние недели взял власть в руки. И какие дельные мысли выдал. Экономия во времени и деньгах — миллионов на пятнадцать. Он про что-то спросил?»
— Не понял, какие звенья. В бригадах? Ночные, конечно, больше устают.