— А бывало… чтобы освобождали не того? — не унимался Серега..
— Это бывало… — оживился было Климов, но все-таки упрямо нахмурил мясистый лоб. — Но редко. Справедливость — она е-есть, е-есть.
— Научи фене, — просил в сотый раз Серега, обматывая шарфом шею.
— Нет, — твердил Иван Петрович. — Это все гадость. Я из тебя должен культурного человека воспитать. Вон, журнал «Смену» читай…
Странно звучали эти слова в устах человека с подобной внешностью и такой биографией, но старший товарищ не лгал — ему действительно было противно вспоминать феню, блатные песни. Однако Серега, как и другие парни, не совсем верил ему — подмигивал, канючил:
— Ну уж! Как по фене деньги?
— Рыжики, — раздраженно крикнул из-под одеяла Хрустов.
— Рыжики — это золотые штучки-дрючки, — поправил мягко старик. — Вот, ёлки, «романтику» хотят!.. Зачем? — Он удивленно смотрел на Серегу Никонова, белобрысого верзилу, который поехал стоить ГЭС, не доучившись в школе, — бросил, дурачок, десятый класс из-за неразделенной любви. — Ну, всё, — прорычал Климов, хотя все в комнате № 457 в подобных случаях говорили: «Кранты» — им казалось: дяде Ване это все же приятно. — Хватит болтать. Сходим, глянем и спать. Утром на работу, вон Левка — уже, как тигр, храпит…
— Я нарочно, из презрения к танцам, — отозвался, дрожа от холода, Хрустов. Сказать, чтобы на него, поверх одеяльца, бросили его тулупчик, постеснялся…
…Утром на скрипучем, валком автобусе они съехали вниз, в котлован, еще не светало. Но Климову сразу показали возле штаба, вагончика с красным флагом: на доске приказов — его фамилия. «Лишить Климова И.П. тринадцатой зарплаты… премии… за драку в рабочее время… Нач. штаба В.Туровский».
Климов зажег спичку — перечитал при спичке. Картинно поскреб пятерней бороду. «За что?!» Он зажег еще одну спичку.
— Не смей! — к нему подскочил комсорг Володя Маланин, мальчик с малиновым обмороженым носом и белесыми усиками. — Документ поджечь хочешь?
— Плохо видать, вот и свечу… — обиженно пробурчал Климов. — Всё вы не так понимаете. — Отвернулся, сжал стертые зубы. Не первый раз на него сваливают чужую вину. Вдруг ему захотелось взять да уехать отсюда, свалиться где-нибудь в вагоне среди подобных ему горемык. — Ну, не бил я Ваську Черепкова!..
Маланин заулыбался, понимающе подмигнул, дружески хлопнул по плечу старого человека и, очевидно, стараясь быть ближе, понятней Климову, проговорил на киношном воровском жаргоне:
— Хорэ. Об этом потрекаешь на собрании. — И пояснил. — Днем, во время взрыва, собрание будет в кафе. — Он долго тянул паузу, разглядывая ноготь пальца, — привычка комсомольского оратора приковывать внимание. — Дядь Вань, смотри — надо быть, уважь.
Иван Петрович мрачно кивнул и пошел прочь. Не бил он Ваську-вампира. Как было дело? Три дня назад его звено работало в ночную смену. Мела метель. И вот куда-то подевались БЕЛАЗы — нет бетона. Простояв без работы часа полтора, парни один за другим вылезли на ветер из брезентовой коробки блока, смотрели в темноту, в фиолетовую замять, держась за железные поручни лестниц. Вдали мигали какие-то огни, то ли машины буксуют, то ли сломался Бетонный завод и грузовики с горящими фарами там стоят, ждут.
Корчась от холода, приседая, закрывая уши, рабочие снова спустились в блок — в свой гигантский шатер, три метра в высоту, двадцать пять в длину, пятнадцать в ширину. Здесь тепло, тёмнокрасными спиральками светятся калориферы в сумраке. Бетон под ногами давно зачищен, без пятен воды или масла, растяжки наварены, можно начинать… но нет бетона. Если машины по дороге застряли, бетон у них схватится и пропадет.
Климов хмуро курил и гонял время от времени наверх парней. Те, как суслики, выскакивали на деревянную крышу, смотрели во тьму. Только метель, только вой в ущелье 3интата…
Наконец, послышался рык БЕЛАЗа — стукнула внизу дверца кабинки, раздался крик шофера Толика Ворогова:
— Эй!.. Эгей!..
Парни Климова обрадовались, машинист крана шевельнул было бадьей, но Толя вопил, размахивал руками:
— Да пустой я! Пустой! — Он быстро, как циркач, взбежал по вертикальной лестнице к бетонщикам. Запаленно дыша, с трудом объяснил. — Там пробка, гадский рот! Перерыли ж котлован… сегодня здесь доро… завтра там… обледенело, буксуем… колеса горят.
— Ты ж сбегал один рейс, — удивился Никонов.
— Васька-вампир проволок на тракторе, — зло бросил Толик.
Климов первый раз слышал про Ваську-вампира, буркнул:
— Ну и молодец.
— Да за трояк, за бутылку! — Толик длинно выругался. — Я его послал, а он меня… больше не хочет протаскивать!