По пути встретился снова Хрустов — чего он такой бледный? А, да, нему приехала жена…
За плотиной шатер над прорубью убрали — видимо, Титов решил, что водолазов спускать не то что опасно — бессмысленно. Но зато снова рокотала бурильная установка. Одного из гидрологов, Михаила, Валерий хорошо знал. Медлительный, с бабьим лицом, Михаил кивнул на сизые цилиндрики, ледяные «керны» возле ног. Валерий достал записную книжку, Михаил — рабочую тетрадь.
— Вода!.. — закричал рабочий, останавливая движок и вытягивая бур. Перед донным отверстием № 4 лед оказался всего метровой толщины. — Вода!..
«Словно в пустыне радуемся», — Валерий отметил у себя на схеме. Получалось, отсюда до правого берега, до самой первой донной дыры, лед также нормальный, не толще метра. А вот здесь, между ряжами и плотиной, в прикрытии защитной косы, перед пятью отверстиями отросла до дна ледовая гора. «И что же, эта пробка до лета будет держать? А если разрастется, как рак?»
— Что водолазы рассказали? — спросил Туровский. — Подробости.
— Я и сам лазил, — ответил Михаил. — Я, Коля Головешкин и дядя Ваня.
— Так что, что там?!
Михаил помотал головой, шнурки ушанки зазмеились по лицу.
— Ничего не понять. Вроде как огромные жернова… — он показал руками, — такие вот стены… А что ближе к дыркам — нам не разрешили. Дядя Ваня полез, но то ли стукнулся там… Как хоть он?
— Нормально, — жестко глядя в глаза гидрологу, отвечал Валерий. — Все будет нормально.
— Хороший человек. Нас всех проверил перед погружением… болты-гайки, шланговые соединения…
— Да, да. — Туровский оскалил в раздражении зубы и тут же замкнул их губами — на морозном ветру заныли.
Тем временем парни разожгли на льду костер — горели тряпки и доски, облитые соляркой. Черножелтый дым выворачивал легкие.
— Эх, тыда бы телевизионную камеру, как в Японии! — вздохнул Михаил.
Туровский скривился — куда уж! Мы пока что на уровне каменного века…
И вдруг ему странным образом захотелось побывать внутри плотины, там, на нижних уровнях, рядом с загадочным миром, куда не попасть. Он бегом вернулся в штаб, снял унты и надел резиновые сапоги.
— Я в галерею, — небрежно бросил Помешалову. — Если кто спросит — буду через час-два.
Сергей Иванович удивленно вскинул на него белые ресницы. Все равно же Туровский оттуда ничего не увидит, ничего не услышит. Валерий это и сам знал. И однако снова зашагал вверх по скользкой ледяной земле, топая в тонких, сразу окаменевших «резинках» (надо было хоть газеты намотать вместо портянок — ноги мигом скрутило холодом, в одних-то носках! Помешалова постеснялся?).
Вокруг уже вспыхнули в сумерках прожектора, плыли красные и желтые огоньки кранов, звякали их звоночки, гудели гудки, по спиралям внутри котлована и вокруг котлована по левому берегу и мосту двигались двойные белые звездочки света — БЕЛАЗы и МАЗы везут бетон…
Туровский спустился по каменным лестницам вниз, в тело плотины.
«Ну, что мне там? Что я узнаю?» — сердился он уже сам на себя, но, скорее всего, ему захотелось уйти как можно дальше от Васильева, от стыда, который он испытал у него в кабинете, от вероломного Титова, от Климова, от всех. Валерию хотелось подумать о самом себе, о гибнущей стройке, а где это сделать, как не в галереях, где тишина, где нет никого, где стены сжаты гигантским давлением реки. А может, здесь и разгадка придет?
Винтовая каменная лестница словно не имеет конца — раз этаж… два этажа… четыре… Лестница вьется по кругу — здесь теплее, но очень сыро и темно. Надо было взять фонарик.
Наконец, разметнулась в обе стороны галерея, бесконечный бетонный коридор. Он вытянут по дуге, повторяя очертание плотины, вернее, вот этой ее части — водосливной, а другая половина встанет еще не скоро, там сейчас котлован. Еле светят жалкие редкие лампочки над головой. Из стен сочится влага. Под ногами маленькая река, вода сжала резиновые сапоги почти до колен. Туровский на уровне дна. Где-то здесь укладывался первый «зуб»…
Валерий медленно, как во сне, брел по внутренней речке, перешагивая шланги. Здесь владения СГЭМ, спецгидроэнергомонтажники устанавливают и отлаживают насосы. Здесь владения КИА — работники участка контрольно-измерительной аппаратуры запрятали в теле плотины сотни датчиков, по которым судят о том, как проседает бетон, как перемещаются под напором воды секции плотины (все-таки перемещаются — на миллиметры!), как работают дрены, здесь провода, секционные щелемеры, желоба и пр.