— Она не корова, — процедил Васильев. — Старательно шучу. Куда-нибудь звонили из своих, по Гидрострою?
— На Зейскую. На Саяно-Шушенскую. Никто не знает. Главный технолог в Питер улетел — смотреть на макете, что будет с плотиной, если…
— Бабы! И давно?
— Дней десять.
— Двести сорок часов! Плохие женщины, извиняюсь за неточное выражение, почему же мне сразу не телеграфировали?
Туровский молчал (приписано красным на полях со стрелкой, куда вставить фразу: со смущенной улыбкой потаскухи. Дескать, я-то при чем? Есть выше начальство).
«Значит, боялись — в Москве начнется паника. Боялись меня подставить? Ах, как я вам благодарен!..»
Поезд рывком замедлил ход. Начальник стройки поднялся.
— Вот это удар мозгам, — бормотал он. — Знаете, я заметил, начинаю по привычке говорить телеграфными фразами — без знаков препинания и некоторых очевидных слов. — Идя по вагончику, он застонал, как дерево в ветреную погоду. Ну, почему вода вдруг стала расти? Первая мысль: донные засорились. Но там, извините, можно трактор на трактор ставить, шесть метров в диаметре. Что заслонило? Враг фанеркой? Смешно.
— Пока на две отметки, — угадал и подсказал начштаба. — Впереди есть еще месяца полтора-два, я подсчитал.
— А если быстрее начнет нарастать? — А.А. поднял чемодан, Туровский попытался отнять, начальник стройки буркнул: — Идите к черту…
Вот мимо прошли и остановились огни кантегирского вокзальчика, белые и синие фонарики на путях.
— Значит, месяц? А потом нам всем надо стреляться, если ничего не придумаем! — продолжал свистеть сквозь зубы Васильев, спрыгивая на черный снег, опуская наушники и надвигая шапку на глаза, как если бы не хотел, чтобы его здесь узнавали. — Из пушек! В ближайшем историческом музее! Наши лбы пистолет уже не возьмет! Езжайте без меня, я тут побуду.
— Мне сказал Титов, чтобы вас ждут на квартире, Альберт Алексеевич. Там наши доблестные женщины подготовили… опять же орден. — (Зачеркнуто. Вписано черным жирно: Утконос подобострастно) улыбнулся. — Вы устали, вам надо развеяться.
— Развеете по ветру, когда сожжете. Ну, хватит же! Я сказал?
Мимо пробрела полупьяная кампания, один паренек, с распущенным желтым шарфом до колен, пел:
«Сидели и ждали! — наливался бессильным гневом и тоской Васильев. — Неужели без руководства все мы — ничтожества?» (Позже приписано синими чернилами: точно!)
— Идите же! Утром в семь — штаб, в девять — планерка в Управлении.
— А машина?.. Вас же Вадим встречает, — напомнил начштаба.
— Вот и кати на ней. Чемодан забрось. — Васильев поморщился. — Ну, пусть через часок подъедет… я тут потолкаюсь. Всё, аллес!
(Нумерация страниц прервана. Видимо, что-то вынуто или потеряно — Р.С.)
(На отдельном листке — отстукано пишущей машинкой. Судя по всему, черновики телеграмм. — Р.С.)
МЕХЗАВОД КАТЫМОВУ КРАНЫ KБГC–I000 ПРИБЫЛИ ГДЕ КОМПЛЕКТОВОЧНАЯ ВЕДОМОСТЬ РЕЖЕТЕ БЕЗ НОЖА ВАСИЛЬЕВ ТИТОВ.
НАСТОЯТЕЛЬНО ТРЕБУЕМ УМОЛЯЕМ ТОВАРИЩИ ПОТОРОПИТЬСЯ УТЕПЛИТЕЛЬНЫМИ ПЛИТАМИ СТЕКЛОВАТОЙ БРЕЗЕНТОМ.
САЯНПРОМГРАЖДАНСТРОЙ ПО ВАШЕЙ МИЛОСТИ… ИЗ-ЗA ВАШЕЙ БЕЗОТВЕТСТВЕННОСТИ… ИЗ-ЗА ВАШЕГО РАЗГИЛЬДЯЙСТВА… ИНТЕРЕСНО КУПЕЦ ПЕРВОЙ ГИЛЬДИИ И РАЗГИЛЬДЯЙСТВО СОЧЕТАЛИСЬ ЛИ ЭТО НЕ НАДО ЗАПИСЫВАТЬ СВЕТА…
ВАСИЛЬЕВУ РАСТЕТ УРОВЕНЬ ВОДЫ ПЕРЕД ПЛОТИНОЙ УЗНАЙТЕ ЛЕНИНГРАДЦЕВ КАК ПРОБА МАКЕТЕ… НЕ ОТПРАВЛЯТЬ… ТИТОВ
ТРЕВОЖНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ ПРОСИМ ГЕНПОДРЯДЧИКОВ…
(начало обуглено — Р.С.)
…трещала звезда электросварки — строилось к первому мая новое здание вокзала. Старый деревянный давно скособочился, в левой его половине, за освещенными сизыми в снежной бахроме окнами мелькали тени — гулял ресторанный люд, а зал ожидания — в правой части дома — при полупогашенных лампах дремал.
А.А. постоял возле бачка с водой, с алюминиевой кружкой на цепи. Посидел на скамейке — нашлось место между оленьими рогами и толстой бабкой с грудным ребенком, обернутым в одеяльце и грязноватые тряпки. Начальника стройки здесь не узнавали. Да и откуда им знать в лицо Васильева?! Что он, Брежнев? Конечно, назовись — его тут же окружили бы толпа: «Нет того… нет этого… потому и уезжаем… И что это за жуткие слухи? Почему скрывают?..»