Сама мысль, что отец может иметь к “Млечному Пути” хоть какое-то отношение, пугает настолько, что я не выдерживаю и перебиваю:
– Нет, вы ошибаетесь. Я уже семь лет живу самостоятельно. Не как София Чон, а как Соня Белозерова.
С самого своего совершеннолетия.
Мой двадцать первый день рождения обещал быть запоминающимся. И стал им, вот только совсем не так, как мне думалось.
20
Мой двадцать первый день рождения обещал быть запоминающимся. И стал им, вот только совсем не так, как мне думалось.
Визит среднего принца – большая честь, свидетельство благосклонности Императора. Все будут знать, что семья Чон в фаворе, а в Пхенге это много значит. Пожалуй, даже больше, чем личные заслуги. Если ты приближен, то перед тобой открываются такие двери, о которых прочие, простые смертные, и не подозревают.
– Средний принц восхищен твоей красотой, – говорит отец с довольной улыбкой. Он всегда выглядит, как кот, объевшийся сметаны докосмической эпохи, когда кто-то отмечает успехи его детей. Особенно если этот кто-то облечен властью. – Его императорское высочество желает поздравить тебя лично.
Придворные церемонии, зачастую совершенно бессмысленные, но обязательные, когда даже шагу в простоте не ступить, раздражают, но приходится принимать правила, по которым живет этот мир. Если ты их не принимаешь, то оказываешься вне игры, а значит – на обочине.
– Поведи себя правильно. От тебя многое зависит.
Я помню. Долг перед семьей, ожидания родителей, будущее, заботливо выстроенное отцом.
– Я не подведу.
Принц ждет меня в алькове, создающем иллюзию уединенности, но при этом все желающие могут убедиться, что дочь семьи Чон удостоена высокой чести. Мягкий диван, низкий столик натурального дерева – немыслимая роскошь! – легкое вино, фрукты… Некоторые незнакомы даже мне.
– Ваша красота подобна солнцу, что освещает хмурый день, – средний принц не сводит с меня взгляда, но мне отчего-то не по себе, хотя по всем правилам я сейчас должна испытывать прилив благоговения.
Но чего уж там, я бы предпочла, чтобы восхищались моими талантами или умом, но принцу, несомненно, виднее, что именно во мне достойно восхищения.
– Подобный бриллиант нуждается в самой лучшей оправе. Той, которую может обеспечить лишь императорский двор.
Он покачивает бокал, наблюдая, как светлая жидкость маслянисто растекается по стенкам.
На миг кажется, что он собирается предложить невероятное, и маленькая принцесса внутри меня, уверенная, что достойна самого лучшего, начинает визжать от восторга, в то время, как прагматичная часть здраво рассуждает, что такой вариант маловероятен. Принцам подходящих невест подбирают еще до их рождения.
Принц продолжает, не глядя на меня:
– Юность, красота, воспитание, невинность… Вы станете образцовой тиньфу, София.
Я медленно опускаю бокал, который не успела даже пригубить, не смея поверить в то, что услышала. Тиньфу? Серьезно? Если отец знал о планах принца, и согласился с ними, то дела его не так хороши, как мне казалось.
Сложные правила высшего общества Пхенга регулировали даже личную жизнь ее представителей. И чем выше сидел человек, тем строже правила.
Представители императорской власти и приближенные к ним могли иметь несколько уровней личных отношений. Есть жены – как правило, в династийном браке, о котором договариваются едва не с рождения жениха, которые имеют право на имущество супруга, рожают ему наследников и в некоторых случаях могут представлять его политические и имущественные интересы. Есть официальные любовницы – невероятно высокий и желанный для многих статус, таких вполне спокойно выводят в свет, ими восхищаются, им угождают, надеясь ближе подобраться к высокому покровителю. Официальная любовница даже может родить ребенка, и его признают, хотя основным наследником никогда и не сделают.
А есть тиньфу – наложницы, содержанки на контракте. Бесправные, пока действует контракт. Да, их тоже осыпают подарками и порой выгуливают в местах, где это допустимо… Но точно никогда не представят обществу. Не дадут права выбирать, где жить, чем заниматься, как выглядеть. Юи запрещено иметь свое мнение, детей и плохое настроение.
Как диванные собачки, которых кормят, одевают в смешные костюмчики и гладят за хорошее поведение, но в случае провинности отходят поводком.
– Ваше предложение… неожиданно для меня, – с трудов выговариваю непослушными губами.