В глазах его мелькнула тень испуга.
– Прости, – прошептал он, стиснув зубы. – Я не должен был делать это.
Почувствовав обиду, она освободилась от него и опустила ноги на пол.
– А почему сделал?
Он с силой упер ладони в свои колени:
– Потому что ты искушаешь меня, Энни. Ты смела и отважна, у тебя острый ум, и я хочу тебя с тех самых пор, как поцеловал в первый раз.
Эти слова хором ангелов пропели у нее в голове, развеяв все прежние сомнения.
– Тогда… почему ты остановился?
Эван криво усмехнулся:
– Ты – принцесса королевской крови, а я – простой уэльский корсар.
На это у нее не было ответа.
Резкий стук в дверь напугал обоих. В комнату пошел юноша в зеленой вышитой куртке.
Эван вскочил на ноги. Энни показалось, что пнезапно похолодело, таким ледяным и гневным был взгляд, которым Эван одарил вошедшего высокого, стройного парня.
– Не припоминаю, чтобы приглашал тебя, Кендрик, – негостеприимно произнес он.
Тот пожал плечами и потопал ногами. На полу остались куски грязи.
– Меня послал лорд Оуэн. Ты должен немедленно привезти свою гостью в замок.
У Эвана от ярости запылали уши.
– Да? И чего же его сиятельство хочет от меня и моей гостьи?
Кендрик развел руками:
– Слугам не полагается задавать вопросы, поэтому не спрашивай.
Из кухни вышел Энтони и остановился в дверях. От страха лицо его побледнело и черты его напряглись.
«Что могло так напугать его? – подумала Энни. – Приглашение или отказ Эвана повиноваться?»
Эван тоже взглянул на Энтони. Несмотря на слепоту, его отец как будто почувствовал смятение, поднявшееся в душе сына. Решение, похоже, было принято обоими мужчинами.
– Мы немедленно придем, – сухо сказал Эван.
Когда они пересекали внутренний двор замка, Энни приходилось почти бежать в больших, не по размеру, ботинках и толстых шерстяных носках, чтобы успевать за широко шагавшим, разгневанным Эваном.
Он слышал ее учащенное дыхание, но не мог идти медленнее.
– Эван, ответь мне, что-может быть нужно от нас лорду Оуэну? Ведь он не может знать…
– Конечно, нет. Без сомнения. Он хочет другого: получить свою долю сокровищ до того, как от них ничего не останется.
Эван знал, что дело могло быть и не в этом, но не хотел сообщать Энни о своей старой вражде с Оуэном. Он не мог спокойно думать о том, что лорд легко получит то, ради чего он, Эван, рисковал жизнью. Но у него не было выбора.
– По-моему, это имеет какое-то отношение к тому великолепному кораблю в бухте, – сказала Энни.
Проклятие! Неужели ничто и никогда не ускользает от внимания этой женщины? Эван тоже думал о том корабле. Он явно принадлежал дворянину. Уже этого было достаточно, чтобы вызвать у Эвана подозрения.
– Возможно.
– Объясни мне, почему королева казнила его отца.
Эван остановился и повернулся к девушке:
– Он представлял угрозу ее власти. Чтобы сберечь собственную шкуру, Оуэн теперь заискивает перед королевой, но никогда не простит ее. Поэтому будь с ним осторожна, Энни. Следи за тем, что говоришь Оуэну Перроту.
У нее перехватило горло и румянец сошел с лица.
– Можешь не сомневаться во мне.
Они подошли к огромной окованной железом двери, ведущей в залу. Эван положил руку на щеколду. На него обрушилась целая буря воспоминаний, пробудив былое ощущение страха и безысходности.
Усилием воли он отогнал их прочь. Ни в коем случае нельзя было превращаться в того беззащитного парнишку, который когда-то жил в замке. Иначе он пропал. Придав лицу безразличное выражение, он широко открыл дверь, пропустил вперед Энни и вошел следом. С громким стуком дверь захлопнулась.
Энни застыла на месте, увидев сводчатые потолки, буйство красок шпалер и занавесей, закрывавших стены, длинные столы, ломившиеся от бесчисленного количества блюд. С полдюжины лоснящихся от сытости человек уставились на них.
– Подойдите! – позвал громкий мужской голос.
Оуэн сидел на возвышении в дальнем конце залы в резном кресле с балдахином. Рядом с ним, засунув руки в рукава, стоял человек в черном плаще. Лицо его скрывала широкополая шляпа.
Энни ойкнула.
– Это инквизитор? – испуганным шепотом спросила она.
– У нас в Англии их нет.
Не зная зачем, Эван взял Энни за руку. Ее дрожащие пальцы были холодны как лед. Ему стало жаль девушку, которой знаком лишь зной жаркой Вест-Индии. Как, наверное, ей холодно здесь, каким странным должно казаться все вокруг.
Он подавил в себе чувство жалости, ведь она сама заставила хранить тайну ее происхождения. Пусть теперь согревает себя мыслью о той роскоши, которой могла бы наслаждаться, если бы представилась своей тетушке-королеве.
По мере того как они приближались к возвышению, лицо Оуэна обретало все более четкие очертания. Время пощадило Оуэна Перрота. Годы только слегка сгладили мальчишеское очарование его красоты. Лицо его было воплощением дворянского благородства уэльсца: тонкие черты, почти безупречный нос, рот, оттененный хорошо ухоженными усами. Его густые, блестящие каштанового цвета волосы гармонировали с холодными глазами и смеющимся ртом.
Это лицо Эвану было так же хорошо знакомо, как собственное. Острый ум, светящийся в бледно-серых глазах, он знал так же хорошо, как потаенные уголки собственной души.
Сейчас, когда отец Оуэна был мертв и вся власть сосредоточена в его руках, он был опасен, как никогда. Так же опасен, как прекрасный сокол в колпаке, что восседал на его плече.
Слегка подавшись вперед, он окинул Энни оценивающим взглядом, в котором ясно промелькнула похоть. Несмотря на мальчишескую внешность, Оуэн был мужчиной. Если этот тип попытается сделать Энни своей наложницей, это будет последним деянием в его жизни. Эван знал, что убьет его.